Скверна - Сергей Малицкий

Эсокса потянулась и вместе с сыновьями Касасама занялась костром.

– Зачем они вскрывают подземелья? – не удержалась Кама. – Ну, эти, белобалахонники? Если Даккита теперь под ними, кто бы там ни правил. Ведь и этот нынешний покровитель всех – Балзарг, он ведь тоже под ними? Зачем тратить народ на непосильную работу, если есть уже вход? С другой стороны гор?

– А ты думаешь, что им проход нужен? – удивился Касасам.

– А что же? – нахмурилась Кама. – Полторы тысячи лет прошло, что там может сохраниться? Слышала я про какую-то скверну, но кто может знать, что там? Кто видел, что там осталось, в подземельях?

– Разное говорят, – ответил Касасам. – Кое-кто и видел, что там. При Лучезарном еще. Не сам же он устраивал свои хранилища? Думаю, пришлось там потрудиться людишкам. А если есть люди, есть и глаза. Есть глаза, есть и языки. Не иголка, не утаишь… Хотя так все туманом подернуто, что как будто и глаз, и языков, и всего были те древние строители лишены. Но и потом заглядывали внутрь. И угодники, и разные. Пройти не могли, а взор свой запускали… Думаешь, просто так потом возводили охранные башни у Донасдогама? Может, и хорошо, что пройти не могли. Иначе плохо бы было дело… Понимаешь?

– Нет, – призналась Кама.

– Может, оно и к лучшему? – улыбнулся Касасам и тут же помрачнел. – Скверна не скверна, но гадость великая там укрыта. Иначе не полезли бы эти, если бы не было там ничего…

…Следующие три дня подводы ползли по сухой степи. Горы становились все ближе, но ни деревца, ни зверя – никого не было впереди. Разве только высоко в небе чернели точки, но что это было – птицы или сэнмурвы, понять нельзя. Хотя Касасам счел неизвестную живность за птиц.

– Незачем сэнмурвам так высоко подниматься. Их добыча на земле. Но если у птицы зоркий глаз, то сэнмурв силен нюхом. Так что он будет парить над самой головой. А то, скорее всего, сидеть на скале или на дереве и ждать своего часа.

К середине второго дня недалеко от дороги Эсокса заметила человека. Он брел, шатаясь, на север. Услышал скрип колес, развернулся и замер, покачиваясь. Разодранная одежда его развевалась на ветру лоскутами, на груди виднелись подсохшие пятна крови.

– Кто это? – спросила Кама.

– Едем, – скрипнул зубами Касасам.

– Эй! – крикнула Эсокса. – Кто ты?

Неизвестный стоял безмолвно.

– Это беглец из Донасдогама, – прошипел Касасам. – Не знаю, правда ли, но говорят, что нечем ему отвечать. Потому что им отрезают там языки. Вроде бы это лакомство для надсмотрщиков. И я не остановлюсь, потому что помочь ему не могу ничем. Могу только подвергнуть всех нас опасности!

– Так нельзя, – повернулась к кузнецу побледневшая Эсокса. – Дай ему хоть воды!

– Эх! – скривился словно от боли Касасам, рванул к себе мешок, выудил оттуда влажный мех с водой и швырнул его через голову. Кама оглянулась, несчастный упал на колени и жадно пил. Дальше телеги ползли только под скрип колес. Лишь вечером, сидя у жиденького костерка, Касасам проговорил, глядя в черную пустоту:

– Поэтому и угодник из меня не получился. Я могу проехать мимо. Но не просто так. А потому что у меня есть семья. А угодник не может пройти мимо такого несчастного. Поэтому угодник не имеет семьи. Но даже угодник может пройти мимо, если его цель имеет значение для тысяч таких несчастных!

– Но воды бы он глотнуть ему все равно дал? – уточнила хмурая Эсокса.

– Может быть, – согласился Касасам. – Ну, так и я дал. Что меня и тревожит. Он далеко не уйдет. Ловчие Иалпиргаха добычу не упускают.

– Чем это может навредить нам? – не поняла Кама.

– Всем, – буркнул Касасам. – Мехи с водой с неба не падают. И мы не в городе, а в степи. Ладно, спать. Первым караулит Рест.

За всю дорогу сыновья Касасама не произнесли ни слова. Вот и теперь Рест поднялся и, прежде чем отойти, чтобы приучить глаза к темноте, ударил по плечу брата и бросил быстрый взгляд на Каму. Не на Эсоксу, а на Каму. Точно так же, как всякий раз, когда надобность заставляла его отлучиться, хотя бы отправиться на собственную телегу после стоянки. Кама покраснела, взглянула на Рестела, который остался возле костра, и поймала его взгляд, точно такой же. Но Рестел не видел, что Кама смотрела на него, и сам смотрел, не отрываясь. Не на Каму. На меч на ее поясе.

К вечеру пятого дня обоз добрался до предгорий. Дорога из пыльной сделалась каменной, кое-где появились кривые деревья, в отдалении Каме даже послышался звон ручья, хотя это могло быть и горным эхом. Касасам устроил ночевку на первом же небольшом плато, а рано утром разбудил всех еще в сумерках и с первыми лучами солнца завел караван через каменные ворота в узкую долину. Тут Кама и поняла, что такое Проклятые Печи. Вся долина была наполнена гарью. Под ногами хрустел шлак. То, что с той стороны скал показалось звоном ручья, здесь отзывалось шумом горной реки. Она и в самом деле рушилась с горного склона слева и убегала в туманную или дымную даль, потому как долина была не только узкой, но, кажется, и длинной. И вся ее длина была заполнена не только шумом воды, но и непрекращающимся стуком, и скрипом дерева, и каким-то хлопаньем, звяканьем и стоном. По правую руку в горном, но как будто обработанном человеческими руками склоне чернели дыры, прикрытые деревянными воротцами и пристройками, а слева, уходя в даль, торчали то ли башни, то ли трубы, то ли странные, вытянутые ввысь дома-мельницы, от которых шел дым и тот самый скрип, издаваемый вертящимися в водном потоке деревянными колесами. И всюду шевелились, ковырялись, тужились человеческие фигуры.

– Ну вот, – поднялся на облучке Касасам. – Вот они, проклятые печи. И как вам?

– Так это здесь Лучезарный ковал оружие для своего войска? – прошептала Эсокса.

– Не только, – опустился обратно Касасам. – Даже, я скажу, лишь небольшую часть. Основные его кузни были в горах Сагкал. Или, как еще их называют, – подземелья Униглага. Мои корни оттуда. Те кузни есть и сейчас и не останавливались ни на один день. А эти были заброшены, но лет пятнадцать назад нашлись те, кто выкурил отсюда нечисть и позвал первых кузнецов. А металл-то здесь будет получше униглагского, много лучше. Точнее, скажем, превратить его в отличное оружие много легче!

– Кто они? – спросила Кама. – Кто они, «те, что нашлись»? Белые?

– Белые, – кивнул Касасам. – И вот что я скажу, дорогая моя. Если б не они, тут бы все еще стояла тишина. Ведь даже реку они вернули в прежнее русло.

– Э! Звериная морда! – послышался довольный рев, и от ближайшей кузни к подводам заковылял седовласый дакит. – Что это так рано? Я рассчитывал нагрузить твои подводы угольком! О! Да ты со всей семьей!

– Ну, не совсем, – спрыгнул с телеги и обнялся с дакитом Касасам. – Ты особо языком не трепли, нечего к моим девчонкам завистливый глаз тянуть. Я сразу дальше.

– Это куда же? – не понял дакит. – Никак, к Кривому? Ты ж у него с год, наверное, не был?