Призрак былой любви - Джудит Леннокс

В голове шумело. Меня взбесило, что он указывает мне, как я должна делать свою работу.

— Я должна иметь полную картину, Патрик, — сказала я, стараясь говорить спокойно.

— Ты не доверяешь Тильде?

— Дело не в доверии. — Тильда сама сказала, что моя задача — докопаться до истины.

— Нет?

— Нет. Ты ставишь вопрос ребром: или белое, или черное. А в жизни куда больше оттенков, — добавила я, скатываясь на банальности. — Одно и то же событие два человека помнят по-разному.

Посетителей в винном баре прибавлялось. У стойки галдела шумная компания мужчин, одетых по моде 1980-х — полосатые рубашки, красные подтяжки. Они заказывали выпивку, перебивая друг друга. В помещении становилось все жарче, угол зала, где мы сидели, превратился в душную конуру. Патрик замкнулся, ушел в себя, в его лице читалось раздражение. В наше молчание вклинивались посторонние шумы — звон разбившегося бокала, громкий смех.

— На днях я столкнулся с одним твоим другом, — внезапно сказал Патрик. — С Тоби Карном.

— Тоби мне не друг.

— Нет?

— Когда-то был другом, теперь нет, — нервно ответила я.

— То есть он был твоим любовником, а теперь нет.

— Мы с Тоби встречались, — сердито объяснила я, — но в минувшем году расстались, и с тех пор я с ним почти не виделась. — Хотя слишком хорошо помнила, как взволновал меня его короткий визит, когда он явился ко мне пару месяцев назад. А еще благодаря Тильде я поняла, что любовь, даже если она переросла в ревность или ненависть, — это вечный катализатор, который постоянно напоминает о себе.

Мы сидели молча, избегая смотреть друг другу в глаза. Я подумала про Дженнифер. Красивая элегантная Дженнифер Франклин. На шесть футов выше меня и, наверно, — проклятье! — на целый стоун[51]худее. Я чувствовала себя абсолютно несчастной, отчего голова болела сильнее.

— Я понимаю, — холодно произнес Патрик, — что тебе необходимо побеседовать с максимально возможным количеством людей. Но Кейтлин особый случай. Она всегда была смутьянкой. Много пьет, много болтает, причем, как правило, несет вздор, но грязь липнет, как ты знаешь.

— А ты, конечно, предпочел бы, чтобы она сидела в своем Дублине и не высовывалась. — Слова вырвались прежде, чем я успела прикусить язык.

Патрик резко вскинул голову, его синие глаза сердито сверкнули.

— Боже, Ребекка… послушать тебя, так прямо ужастик какой-то…

Он подлил себе вина; я от второго бокала отказалась. Меня немного тошнило.

— Патрик, я не вправе оставить без внимания обвинения Кейтлин, — прошептала я. — Не могу просто отмахнуться от них… сделать вид, будто ничего не слышала.

Он моргнул. Забарабанил пальцами по краю стола.

— Так ты ей поверила?

— Нет. Не знаю. Патрик…

— У меня вполне резонный вопрос, Ребекка. Если ты не поверила Кейтлин, зачем тогда встречалась с ней?

— Во имя всего святого, Патрик… — воскликнула я слишком громко: кое-кто из парней у барной стойки обернулся в мою сторону. — Не придирайся к словам. Не заставляй меня чувствовать себя виноватой.

Грудь внезапно сдавило. Если прежде во взгляде Патрика, обращенном на меня, сквозило желание, даже любовь, то теперь в его глазах я увидела нечто другое. И похолодела.

— Нельзя было допускать, чтобы ты писала эту чертову биографию, — медленно произнес он. — Я всегда знал, что это ошибка.

— Чего ты ждал от меня, Патрик? Хвалебной книжонки, в которой Тильда показана лишь с одной стороны? Идеальных людей не бывает, да будет тебе известно.

— Я уже почти смирился с этой дурацкой затеей. Даже начал приветствовать ее. Думал, тебе можно доверять, ты напишешь что-то приличное. — В его голосе слышалась горечь. — А ты, как я понял, намерена выдать сенсационный бред.

— Да как ты смеешь…

Я неловко поднялась, нечаянно задев бокал с вином. Тот упал на пол и разбился о плитку. Парни в красных подтяжках у стойки бара одобрительно заулюлюкали.

— В нашем семейном шкафу много скелетов, Ребекка, но это не то, что ты ищешь. Поговори с Мелиссой, она расскажет тебе про Кейтлин все как есть. Поговори с ней, — несся мне вслед сердитый голос Патрика.

Я выбежала из бара.

Был час пик. Мой проездной на метро не срабатывал. Я тупо смотрела на него. Мужчина, шедший за мной, сунул свой билет в турникет и подтолкнул меня вперед. Я втиснулась в вагон, в самую гущу разгоряченных потных тел. К горлу подступила тошнота. Поезд на минуту остановился в тоннеле, свет погас, и я сразу подумала о Даре, представила, как он лежит в дамбе: мрак, удушающая тяжесть земли.

Подойдя к дому, я обнаружила, что, уходя, не взяла с собой ключ. Мне пришлось повозиться с маленьким кухонным окном, выходившим на гравийную дорожку. Я стала трясти раму и, когда шпингалет отвалился, в открытое окошко пролезла в дом, приземлившись в раковину. Зазвонил телефон. Мысленно отметив, что нужно починить окно, я кинулась к телефону, уверенная в том, что это звонит Патрик — хочет помириться.

Услышав в трубке голос Чарльза, я расплакалась. Наверно, потому, что изнывала от жары и усталости и вообще была несчастна. Чарльз был сама доброта.

— Сейчас же беру такси и еду к тебе.

Я не сумела его отговорить, у меня просто не ворочался язык.

Через десять минут он уже стоял на пороге моего дома — с большим букетом цветов, бутылкой вина и видеокассетой с фильмом «Касабланка». Чарльз нашел кувшин для цветов, пару бокалов для вина и, глядя в мои покрасневшие глаза, спросил:

— Надеюсь, ты плачешь не из-за великолепного Патрика Франклина?

Мне казалось, что я уже овладела собой, однако от его слов снова разревелась.

Он обнял меня, стал похлопывать по спине.

— Патрик… поссорились. В винном баре… — невнятно забормотала я, пытаясь объяснить.

— Это мерзкие заведения, дорогая.

— Я просто пытаюсь делать свою работу…

— Ну будет, будет.

— Я же не виновата, что его бабушка — убийца…

— Конечно, нет, дорогая.

— Юрист проклятый…

— Бедняга Патрик должен думать о своей репутации.

Тут я перестала выть, подняла голову.

— Ты это о чем, Чарльз?

Он протянул мне носовой платок.

— Ну, как ты сказала, он юрист. Причем известный юрист. Возможно, метит в королевские адвокаты[52]или в судьи. Если станет известно, что его бабка имеет привычку вырубать своих любовников дубинкой по голове и закапывать их живьем в дамбе, это не лучшем образом отразится на его карьере.