Дикая Охота - Уна Харт

– Да, спасибо.

– Корицу в кофе добавить?

– Да, пожалуйста. Очень мило с вашей стороны, Томас.

Томас… Это было не его имя. Он примерял его, как клетчатую рубашку в дешевом магазинчике. Такие рубашки и такие имена идут деревенским крепким парням с волосками на кадыке и зычным влажным смехом. Но Томас много раз смотрел на себя в зеркало и убеждался, что оттуда на него глядит только бледный юноша с темными глазами, которому приходится носить клетчатую рубашку, потому что такова униформа. Еще на нем повязан фартук цвета кофе с молоком и нацеплен бейдж с именем, которое кажется таким же чужим, как и одежда.

Ему не нравилась эта работа: он терпеть не мог разносить заказы, собирать грязную посуду и говорить с посетителями. Но и уходить тоже было некуда, поэтому он оставался в кафе. Больше всего Томас любил часы после закрытия, когда можно было запереть дверь, включить блюз по радио и под музыку протирать столики и барную стойку, поднимать стулья, мыть полы. Временами он находил пуговицы, визитки, забытые посетителями футляры от очков и наушники и представлял себе, как точно так же прибирается внутри собственной головы: отчищает каждый уголок, выметает сор и оттирает грязь в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку…

Врачи сказали, что он чудом остался жив, когда неизвестные избили его и бросили в лесу. Амнезия стерла все воспоминания об этом, но Томас знал, что пока он лежал среди сугробов, несколько раз вставало и заходило солнце. Тогда он думал, что так и умрет, не вспомнив даже своего имени. Позже в больнице врачи и полиция безуспешно пытались отыскать зацепки, чтобы установить личность найденного парня. Ему казалось, что у него были родственники, но как их зовут, живут ли они во Фьёльби и могут ли приехать за ним, он не знал. В карманах у него не нашли ни водительского удостоверения, ни кредитных карт. Отпечатков его пальцев не было ни в одной базе, и в розыск похожего человека тоже никто не объявлял. Пришлось назваться безликим пластмассовым именем «Томас» только потому, что оно то и дело всплывало в голове.

Телефон, который был при нем, так отсырел, что отказывался включаться – слишком много дней провел в снегу. Наверное, в полиции могли бы извлечь из аппарата что-нибудь, но Томас отказался его отдавать. Заставить его не имели права: это была его собственность. Теперь он мог время от времени доставать телефон и любоваться своим отражением в черном глянцевом экране.

Дни в больнице были, пожалуй, самыми тягостными, хотя там пациенту предоставляли теплую постель, обезболивающие и горячую еду. Когда разрешили ненадолго выходить, Томас завел привычку бродить по улицам незнакомого города. Иногда он садился на автобус и ехал от одной конечной до другой, глазея в окно в надежде узнать какие-нибудь здания. Но симпатичные цветные фасады вызывали не больше эмоций, чем декорации для пьесы, которую он никогда не видел. Только черный хрупкий остов одного сгоревшего дома на окраине вызвал чувство странного беспокойства и тревоги. Может быть, там жили его родственники и с ними случилось несчастье? Пожар оставил после себя лишь обломки стен и несколько дверных проемов. Но сколько бы Томас ни пытался вызвать у себя воспоминание об этом месте, все было без толку.

Позже в кафе в центре города ему рассказали, что в сгоревшем доме жила одна из официанток по имени Салли. Милая девушка, хотя и не семи пядей во лбу. Сначала полиция думала, что она погибла при взрыве газа. Но затем в найденных на пепелище останках опознали владелицу одного из городских магазинчиков. Куда девалась сама Салли, никто не знал. Ее машину, а также машину погибшей женщины нашли на обочине трассы далеко от города. Родственников хозяйки дома не обнаружили, только череду сомнительных бойфрендов, последний из которых, Стен, был тем еще ублюдком. Томас спросил, не может ли он оказаться этим самым Стеном? Но официантки со смехом покачали головами и ответили, что у того шея была, как у кабана, и пьяным он появлялся чаще, чем трезвым.

Салли объявили в розыск, но не нашли никаких следов. В полиции подозревали, что взрыв устроил Стен с целью отомстить бросившей его девушке. Но улик так и не собрали, и следствие зашло в тупик. Может, Салли просто уехала в поисках лучшей жизни, а взрыв произошел по чудовищной случайности, замечали скептики. Это же Фьёльби, тут газовые плиты возраста самих гор. Вот это самое кафе лет пять назад тоже едва не взлетело на воздух. Хорошо, что владелец вовремя заметил утечку…

Самое поразительное, что одна из официанток неожиданно узнала Томаса. Да-да, точно! Недавно он приходил сюда едва ли не каждый день и всегда заказывал одно и то же: сладкий-пресладкий кофе с горкой взбитых сливок и мелкими зефирками, а к нему обязательно хотя бы один десерт из меню.

Томас поверить не мог, что ему выпала такая удача. Но джек-пот на поверку оказался пустышкой. Что еще могла рассказать официантка об одном из постоянных клиентов? Был вежлив, платил наличными, всегда оставлял чаевые, вроде бы нравился Салли, но ей многие нравились… Никакого света на его личность это не проливало.

После того как его выписали из больницы, Томасу некуда было идти, и он устроился в то самое кафе, где с исчезновением Салли освободилось место официанта. Работал он так же, как жил: прилежно, но без огонька. Хозяин заведения выделил новому сотруднику комнату на втором этаже и арендной платы не брал, но требовал взамен приходить на работу первым, а уходить последним.

Сперва Томас надеялся, что кто-нибудь еще его узнает и сможет рассказать, что с ним случилось. В кафе бывали почти все жители Фьёльби: куда еще пойти в городке, где из всех развлечений только кинотеатр и супермаркет? Но как бы ни вглядывался он в лица посетителей, сколько бы человек ни здоровались с ним, ничего толкового разузнать не удалось.

Прошел февраль, а за ним март. Погода особенно не изменилась, хотя официантки обещали, что в апреле станет лучше. Томас ждал весны так жадно, как некоторые ждут конца рабочего дня в пятницу. Теперь он открывал кафе раньше обычного, просто чтобы чем-то занять себя – слишком мучительно было бездействие. Первыми обычно приходили шахтеры за простыми жирными завтраками, потом заскакивали школьники купить кофе и сладкие булочки…

В тот день первой в кафе вошла девушка. Томас никогда не видел таких красавиц. Дело было даже не в чертах лица или фигуре, а в том, что называется статью. Гостья вела себя так, словно это кафе, сам Томас, Фьёльби и весь мир принадлежали ей и она обладала ими не с голодной жадностью захватчика, а со спокойной ответственностью хорошего правителя.

Незнакомка была маленького роста, с льдисто-голубыми глазами. Светлые волосы она убрала назад, заколов массивным гребнем, так что было сложно определить, какой они длины. Когда посетительница сняла пальто, Томас увидел, что и одета она странно: в красные сапоги и бирюзовое шерстяное платье с широкими рукавами и серебристой вышивкой по вороту. На тонких запястьях болтались тяжелые браслеты с камнями. Все вместе больше походило на театральный костюм, чем на повседневный наряд, но девушка смотрелась в нем на удивление естественно. «Может быть, – подумал Томас, протягивая ей меню, – это какая-то актриса».