Эволюция сексуального влечения. Стратегии поиска партнеров - Дэвид М. Басс

Модели мужского внебрачного секса отличаются от женского. Внебрачные связи в жизни мужчины более часты и регулярны. Более значительная склонность мужчин к внебрачному сексу становится понятна при рассмотрении желаний женатых людей. В одном исследовании было доказано, что 48 % американских женатых мужчин и только 5 % замужних женщин говорят о желании заниматься сексом вне брака[547]. В другом исследовании с участием 769 американских мужчин и 770 женщин, посвященном счастью в браке, 72 % мужчин и лишь 27 % женщин признали, что иногда им хочется изменить своему супругу[548]. Аналогичные тенденции выявляются в исследовании немецких рабочих семей: 46 % женатых мужчин и лишь 6 % замужних женщин признали, что могли бы при случае заняться сексом с кем-то привлекательным[549].

Эти желания часто выливаются в реальные измены. В отчете Кинси, посвященном внебрачному сексу в возрасте от 16 до 60 лет, измены мужей превосходят по числу измены жен во всех возрастных категориях[550]. В самой молодой категории, от 16 до 20 лет, 37 % женатых мужчин сообщают о том, что хотя бы раз изменяли женам, среди женщин того же возраста изменявшие мужьям составляют всего 6 %. Процент мужчин, изменяющих женам, остается примерно постоянным на протяжении всей жизни в браке, лишь немного снижаясь в пожилом возрасте.

Эти измены нельзя считать чем-то случайным. Для мужчин в любом возрасте внебрачный секс составляет значительную часть общей сексуальной активности. В 16–35 лет внебрачный секс составляет примерно пятую часть всей сексуальной активности. К 36–40 годам его доля возрастает до 26 %, к 41–45 годам — до 30 %, а 46–50 годам — до 35 %[551]. Для мужчин, которые занимаются внебрачным сексом со случайными партнершами или проститутками, он с возрастом приобретает все большее значение в ущерб сексу с женами, составляющему все меньшую и меньшую часть общей сексуальной активности. Согласно тому, что нам известно об эволюционной сексуальной психологии мужчин, эти модели поведения отражают скуку обоих партнеров от секса с одним и тем же человеком или снижение сексуальной привлекательности жен для мужей в результате старения.

Доля мужчин и женщин, у которых в жизни есть внебрачные связи, зависит от брачной системы, принятой в обществе. Например, в полигамных культурах, где многие мужчины остаются без супруги, а большинство фертильных женщин замужем, процент мужчин и женщин, имеющих внебрачные связи, должен быть иным, чем в преимущественно моногамных культурах. В таком полигамном обществе холостякам, ищущим половых партнеров, приходится выбирать практически только из замужних женщин. Кроме того, исторически во многих культурах мужчины самого высокого социального ранга могли «пользоваться» женами мужчин с более низким статусом. Например, римским императорам, в том числе Юлию Цезарю, закон позволял заниматься сексом с чужими женами[552]. При таких условиях процент женщин, имеющих внебрачный секс, естественно, больше, чем процент мужчин.

Главное в наших эволюционных сексуальных стратегиях не то, что у мужчин обязательно должно быть больше внебрачных связей, чем у женщин, или что неверность — это обязательная черта мужского поведения. Суть в том, что сексуальная психология мужчин подталкивает их к поиску сексуального разнообразия, и мужчины стремятся к внебрачному сексу, если связанные с ним издержки и риск невелики. Некоторые женщины также ищут краткосрочные связи, в том числе внебрачный секс, которые могут выполнять функцию репродуктивного активизации или смены партнеров. Вместе с тем также верно, что женские мечты, фантазии и мотивы в этом типе сексуальных отношений в среднем менее интенсивны, чем мужские. По наблюдению Марка Твена, «многие мужчины — козлы, которые не могут устоять против адюльтера, если предоставляется шанс; но немало и таких, которым темперамент позволяет быть добродетельными и не поддаваться на соблазн, если женщине не хватает привлекательности»[553]. Мужчины на протяжении всей жизни больше и чаще, чем женщины, мечтают о внебрачном сексе, хотя далеко не все воплощают эти мечты в жизнь.

Репродуктивные способности женщины с наступлением менопаузы становятся нулевыми. То, что менопауза наступает задолго до окончания жизни, — одна из исключительных особенностей жизненного цикла женщины. К 50 годам большинство женщин полностью теряют способность к деторождению, несмотря на то, что многие из них доживают до 70, 80 и 90 лет. У всех прочих видов приматов ситуация совершенно иная. Даже у млекопитающих с большой продолжительностью жизни пострепродуктивная фаза занимает не более 10 % жизненного цикла. Например, всего 5 % слонов доживают до 55 лет, но даже в таком возрасте фертильность самок не падает ниже 50 % от максимальной[554].

Другие функции женского организма деградируют с возрастом постепенно. Например, эффективность работы сердца и легких в 20 с небольшим лет практически стопроцентна, а к 50 годам падает всего лишь до 80 %[555]. В отличие от этого фертильность достигает максимума между 20 и 30 годами, а к 50 годам становится практически нулевой. Настолько резкое снижение женской фертильности по сравнению со всеми остальными функциями организма требует объяснения.

На определенном этапе нашей истории в менопаузе обвиняли самих женщин: она якобы наступала из-за «разнообразных излишеств, порожденных роскошью, и неразборчивости в страстях»[556]. Естественно, сегодня эта идея выглядит сексистской и безнадежно устаревшей. Одна из современных теорий утверждает, что пострепродуктивная фаза у женщин искусственно увеличилась благодаря более качественному питанию и достижениям здравоохранения. Согласно этому мнению, наши предки должны были жить после наступления менопаузы очень недолго, если вообще до нее доживали. Однако такое объяснение кажется весьма маловероятным, так как увеличение средней продолжительности человеческой жизни произошло в первую очередь благодаря снижению детской смертности. В первобытном мире человек, который достигал 20 лет, мог дожить и до преклонного возраста, почти как сегодня, т. е. до 70–80 лет. В самом деле, у нас практически нет доказательств того, что современные медицинские технологии изменили максимальную продолжительность человеческой жизни[557]. Идея о том, что менопауза является случайным побочным продуктом увеличения продолжительности жизни также не объясняет, почему женская репродуктивная функция деградирует резко, а все остальные функции организма постепенно, словно изначально рассчитывались на более долгую жизнь. Вряд ли естественный отбор обеспечил бы эффективность этих функций на протяжении 60 и более лет, если бы большинство древних людей умирали в 50 и раньше. Кроме того, эта теория не объясняет и половые различия в репродуктивной сфере: почему мужская фертильность убывает постепенно, а женская очень рано и быстро падает до нуля[558].