Та, кто задает вопросы - Варвара Еналь

– Мы постараемся дозвониться. Может, связь блокируется только около дома Матвея.

– Думаешь, колдовство?

– Не без этого. Но весь город заблокировать не получится.

– Что это за колдовство такое? Как они могут?

– Не они – он. Григорий Луша. Думаю, мы сейчас встретим кое-каких знакомцев, – проговорил Марьян, вытаскивая меч из ножен.

Этой узенькой дорожкой мы с Матвеем ходили не раз, пробираясь мимо высоких заборов, глиняных гномов, которые стояли на выложенных брусчаткой дворах. Здесь росли старые высокие деревья, чуть дальше журчал узенький ручеек, убегающий в железную трубу. Над ручейком склонялась ива, а за ней тропинка поднималась вверх и выводила на дорожку, по которой можно было попасть к кладбищу Невинно убиенных.

Под ивой нас и поджидали две темные ведьмы. Луна сияла теперь вовсю, и я смогла очень хорошо рассмотреть их землистые жуткие лица с бородавками на щеках и носу, клочкастые брови и выступающие нижние челюсти. Их глаза светились красным, руки со скрюченными пальцами доставали почти до земли.

– Вы пришли, – прошелестела одна из них.

– Мы вас ждали, – добавила вторая и протянула свои длиннющие руки прямо ко мне.

Я попятилась. Марьян поднял меч, крутанулся и отрубил руки одной ведьме, после атаковал вторую. Меч скользнул совсем рядом с ведьминой шеей, едва не снеся мерзкую голову. Безрукая завыла и кинулась на меня.

Одно дело – смотреть боевые сцены в различных фильмах и совсем другое – самой сражаться. Мне казалось, что я ловкая и с чем угодно могу справиться, ничего не испугаюсь, дам отпор, но когда страшное чудовище приблизилось, когда ее красные глаза очутились так близко, я попятилась, неловко взмахнула кинжалом и, споткнувшись о выступающий корень, растянулась на земле.

Ведьма радостно завыла, замахала обрубками и зашипела мне в лицо:

– Я сожру тебя. Перегрызу горло…

Договорить она не успела – меч Марьяна снес ей голову.

Я, застыв, смотрела, как медленно и странно впитывается в почву ведьмино тело. Как земля втягивает его в себя, поглощает, захватывает и растворяет.

– Они умерли? – спросила я.

– Они давно умерли. Только темная сила поддерживала их существование. Надо остановить Григория Лушу, тогда и эти ведьмы перестанут восставать из мертвых.

Марьян протянул мне руку и помог подняться.

– Кладбищенская земля помогает от них, – пробормотала я. – Надо было захватить кладбищенскую землю.

– Захватим, мы же пройдем как раз мимо кладбища.

И мы двинулись дальше.

Снежанка боялась всего на свете – пауков, темных коридоров, страшных фильмов и историй про жутких монстров. В детстве я частенько пугала ее, принимаясь вечерами, когда мы уже лежали в своих постелях, рассказывать о чудовищах, вылезающих из могил и нападающих на детей. Снежанка дрожала под одеялом и умоляла больше ничего не говорить.

Теперь все эти рассказы стали для нее явью.

Я не представляла, что с ней происходило сейчас, что Григорий Луша делает со своими жертвами, поэтому, когда Марьян помог мне подняться, я испытывала злость и раздражение, но не ужас. Я злилась на себя, что спасовала перед мерзкой ведьмачкой и позволила ей напасть, что не запаслась кладбищенской землей и не надавала этой твари по голове. Но кинжалом было неудобно сражаться, длинная палка в этом случае подходила больше, ею я могла дотянуться до врага с менее близкого расстояния, не вдыхая гнилостную вонь и не погружаясь в красную жуть ее глаз.

– Мне нужна палка, – пробормотала я, оглядываясь. – С палкой мне будет удобнее.

– Найдем, – пообещал Марьян, еще раз набирая номер брата в телефоне.

Звонок наконец прошел. Я торопливо шагала вслед за Марьяном и с надеждой прислушивалась к длинным гудкам, ожидая, когда же Михаил возьмет трубку. Наконец брат ответил, и я почувствовала невероятное облегчение.

– Брат и отец приедут. Ты в бой не суйся, держись в стороне и хватай сестру, как только появится возможность, – наставлял меня Марьян.

– Ты не боишься? – зачем-то спросила его я.

– Мне уже доводилось участвовать в сражениях с темной силой, но сегодня будет нечто особенное. Сегодня мы боремся со Жнецом. Впрочем, наша задача – не в том, чтобы сражаться. Жнец – один из нас, и его должны судить на Совете и после вынести приговор. Сейчас главное – забрать твою сестру.

– Главное, чтобы с ней все было в порядке.

Марьян промолчал. Поднял голову, хмуро посмотрел на громадное круглое тело покрасневшей луны и сжал губы.

– Думаешь, Григорий ее убьет?

– Думаю, что Григорий будет в своем настоящем облике, без прикрытия колдовства. А его настоящий облик нам незнаком. Вот в чем проблема.

– И почему Матвей не пошел с нами?

– Матвей бесполезен в качестве обычного мальчика. Но если он поймет, кто он на самом деле, и обретет силу своего прадеда, будет здорово. Стефан быстренько прекратил бы Лушины безобразия, и никакой Жнец ему был бы не указ. Стефан всегда стоял особняком от клана.

Кладбище Невинно убиенных уже проступало в вечерней сумеречной дымке, и я могла рассмотреть крест на часовенке. Мы поднимались по крутой каменистой тропинке, и камешки под моими кедами так и норовили скатиться вниз, мешая ходьбе.

Облака обходили луну стороной, странная мгла словно обтекала ее, и этот круглый покрасневший медальон не переставала заливать мир жутковатым светом, словно колдовской фонарь, подвешенный среди облаков.

Вокруг царила тишина, но едва мы поравнялись со старой кованой решеткой кладбища, как раздался жуткий собачий вой, от которого я вздрогнула и схватилась за кинжал.

– Собаки, – прошептала я, вспомнив прошлое сражение.

И тут же появился пес. Он вышел из-за часовенки и остановился напротив. Зарычал, оскалив длинные клыки, уставился на нас, и взгляд его желтых глаз с вертикальными зрачками показался мне вдруг удивительно странным. Он рассматривал нас так, словно увидел диковинку. Я сделала осторожный шаг, надеясь его обойти, и тогда пес кинулся, молча и жутко; быстро, как здоровенная мохнатая ракета с зубами и когтями. Марьян мигом отрубил ему голову, я попятилась, подняла глаза и увидела, как из-за часовни, из густой травы показались новые твари.

Собак было много, больше десяти, и все здоровые, злые и быстрые. Они набросились всей стаей, и я, обнажив свое оружие, ударила первую же приблизившуюся псину. Кинжал неловко скользнул по спине и воткнулся где-то сбоку.

Собака завыла. Псина, что держалась рядом с ней, отпрянула, оскалив клыки. Что-то темное хлынуло на землю, такое темное, что меня чуть не вывернуло от ужаса и отвращения. Марьян рядом орудовал мечом с ловкостью заправского рыцаря, словно игрок в каком-нибудь раунде «Ведьмака». Кровь хлестала и брызгала, обезглавленные трупы валились на землю, но на их месте появлялись новые собаки.