40 градусов в тени - Юрий Гинзбург

делались на миллиметровке, а затем копировались тушью на кальку, с которой делались ксерокопии. Всё это требовало большого труда и времени, и, конечно, профессор, как и все докторанты в те времена, широко использовал труд своих подчиненных и услуги оформительских подразделений в институте (для копирования на кальку, для ксерокопирования, печатания фотографий и т. п.). Согласно правилам ВАКа, на странице допускалось не более двух исправлений, которые делались следующим методом: на отдельной странице печаталась требуемая буква или цифра, затем она вырезалась ножницами и наклеивалась на место ошибочной буквы или цифры. Легко вообразить трудоемкость и аккуратность, которой требовала эта работа. Профессор не мог постоянно использовать служебные пишущие машинки – их было не так много, и они были часто заняты. Хорошо было бы иметь свою – в те времена пишущие машинки уже появились в свободной продаже, но были большим дефицитом. Через знакомых Игорь купил «Эрику» производства ГДР. Вторым дефицитом была хорошая бумага, которую тоже пришлось доставать по блату. Маленький кабинет Игоря у них в квартире был завален листами бумаги разного размера, рисунками, фотографиями, которые лежали на столе, на полу, на диванчике и не убирались месяцами. Жене и детям вход в комнату был запрещен. В целом Игорь в полгода уложился и вовремя представил рукопись к защите.

Дальше начался самый «нервотрепный» период в защите докторских. Надо было напечатать автореферат, размноженный на правах рукописи типографским способом объемом до двух печатных листов. Автореферат рассылался в различные компетентные учреждения и заводы для получения от них письменных отзывов. Иметь меньше десятка таких отзывов считалось неприличным. Надо было заручиться согласием на оппонирование в процессе защиты трех оппонентов, два из которых должны были быть докторами наук, а один кандидатом наук. Помимо трех официальных оппонентов надо было заручиться поддержкой и получить официальный письменный отзыв так называемой ведущей организации, в качестве которой должно быть реально значимое предприятие в данной области. В качестве такового в прикладных науках рекомендовалось соответствующее производственное предприятие. В отзыве ведущей организации, помимо отражения значимости для науки полученных автором результатов, должны были содержаться конкретные оценки и рекомендации по практическому использованию элементов диссертации в производстве и эксплуатации. Практически любая из организаций, у которой запрашивался отзыв, прежде всего требовала так называемую «рыбу» (проект требуемого отзыва). Игорю пришлось измышлять около пятнадцати проектов отзывов, добиваясь их относительного несходства в содержании и стилистике.

Далее требовалось найти и договориться с кандидатом на роль реального автора отзыва (инженер, ведущий конструктор, начальник лаборатории, отдела и т. п.), а также на роль «парадного» автора (главный конструктор, главный инженер, заместитель директора и т. п.). Зачастую «реальные» авторы сами договаривались с «парадными», были случаи, когда это было одно и то же лицо. Вот тут профессору очень помогла его предыдущая деятельность, поскольку он был персонально знаком с подавляющим большинством вышеуказанных кандидатов в авторы отзыва и поддерживал с ними хорошие отношения. С большинством, но, увы, не со всеми! Так, его связывало довольно давнее знакомство с Аркадием Разиным, заместителем директора ВНИИстройдормаша – одной из важнейших организаций, от которых отзыв был почти обязательным. Дело было в том, что Игорь и он работали в разных министерствах и на различных совещаниях и комиссиях отстаивали различные позиции. Игорь был младше Разина лет на пятнадцать, и до его появления на орбите Разин задавал тон на этих мероприятиях. Разин был коренным москвичом, умным и очень остроумным человеком, хорошим специалистом и имел серьезную репутацию. Но его знания в технике были весьма поверхностны, и молодой Гольд, методично и толково разоблачающий его выступления, подрывал его авторитет и был буквально занозой в попе. Доходило дело до того, что при согласовании состава межведомственных комиссий или участников совещаний Разин требовал не включать Игоря, что, конечно, вызывало обратную реакцию у начальников Гольда, которые включали его в списки вопреки этим просьбам. Поэтому Игорю и Разину приходилось очень часто общаться. Игорь решил, что с таким человеком надо говорить прямо и откровенно, не пытаясь его обойти, и договорился о встрече в Москве.

Расчет оказался правильным:

– Ну, неужели ты думаешь, что я буду вставлять тебе палки в колеса из-за наших ведомственных трений? От тебя ведь всё равно не избавишься… И потом, кто будет помогать мне рассказывать анекдоты в перерывах между заседаниями?

Далее надо было договориться с тремя оппонентами, что тоже не являлось простой задачей. Но главную проблему для Игоря представлял отзыв ведущей организации. Дело было в том, что по всем показателям такой организацией должен был быть ЧТЗ. Но негативная позиция Игоря по вопросу семейства заводских «переднекабинных» машин обусловила ему массу влиятельных врагов в гражданском тракторном КБ, от которых ничего хорошего ждать не приходилось, тем более что оттуда уже раздавались угрозы. Использование же других предприятий в этом качестве могло вызвать подозрения в совете и ВАКе. Дело еще осложнялось тем, что в этом КБ в качестве главы расчетного подразделения работал один заклятый друг профессора, некий влиятельный еврей по фамилии Козин. Он был лет на десять старше Игоря и слыл главным теоретиком и идеологом на заводе. За год перед описываемыми событиями он защищал докторскую в местном институте механизации и электрификации сельского хозяйства и был бесповоротно не утвержден ВАКом. Защита профессором докторской была острым ножом ему по горлу, и он всячески пытался ее не допустить. Профессор посоветовался с Сазоновым, который считал Козина зазнайкой и хамом, и они нашли выход: взять в качестве ведущей организации «танковое» СКБ-2, которое формально было тоже ЧТЗ, а последние работы в области Т-800, в конструкции которого, кстати, были внедрены результаты работы Игоря, придавали легитимность этому выбору. СКБ-2 имело в бронетанково-тракторных сферах непререкаемый авторитет, и Козин ничего не мог сделать.

Подавляющее большинство докторов наук, защищавшихся по старой системе в советское время, были крупными специалистами, однако практически все соискатели докторских диссертаций «вырубались» из плодотворной деятельности эдак года на полтора-два, а многие потом были уже вообще неспособны заниматься такой деятельностью. Таковы были издержки социалистической системы. В головном институте Игоря в Москве к тому времени был сформирован и утвержден ученый совет по защитам докторских диссертаций, и защита Игоря должна была быть первой в этом совете. В связи с этим планировалось присутствие на защите ответственного представителя ВАКа, что вводило всех в легкий транс.

Был разгар андроповщины, и председатель совета генерал-майор Сазонов свирепо наставлял коллег:

– Если кто-нибудь скажет на защите такие слова, как банкет, коньяк, обмывать и прочее, – убью. Слава богу, что защита закрытая и лишних зевак не будет.

Игорь с Даной прилетели в