Леонард Коэн. Жизнь - Сильвия Симмонс

Пока Фюрей искал финансирование для своего проекта, Леонард начал работу над коротким музыкальным телефильмом для «Си-би-си» под названием I Am a Hotel («Я — отель»), сюжет которого вращался вокруг нескольких персонажей в вымышленном отеле. В фильме Леонард играет давнего постояльца отеля; он курит сигарету и наблюдает за историями остальных персонажей, которые разворачиваются без диалогов, под музыку пяти его песен: «The Guests’ (именно она вдохновила весь фильм), «Memories», «The Gypsy’s Wife», «Chelsea Hotel К2» и «Suzanne». Фильм вышел в 1983 году, а в 84-м стал победителем фестиваля развлекательного телевидения «Золотая роза» в Монтрё. Тем временем Леонард вёл переговоры с издательством McClelland & Stewart о своей новой книге. Книга сменила несколько рабочих названий (The Name — «Имя», The Shield — «Щит»), прежде чем получила окончательное название: Book of Mercy, «Книга милосердия».

Деннис Ли, которого Макклелланд тогда недавно нанял на должность главы поэтического отдела, — поэт и эссеист, автор книги Savage Fields: An Essay in Literature and Cosmology («Свирепые поля: эссе о литературе и космологии», 1977), в которой он исследовал роман Коэна «Прекрасные неудачники» и роман в стихах Майкла Ондатже The Collected Works of Billy the Kid («Собрание сочинений Билли Кида»). Ли вспоминает: «Десять или двенадцать месяцев мы с Леонардом практически не расставались и очень близко узнали друг друга в одной этой узкой сфере — его новой книге».

Леонард называл эту книгу «молитвенником… священной беседой». «[Это была] для меня тайная книга, — объяснял он, — предназначенная для людей, похожих на меня, которые могли бы использовать её в какой-то важный момент» [22]. Он написал эту книгу, потому что обнаружил, что «неспособен говорить как-либо иначе. Я чувствовал, что долгое время, много лет, у меня был кляп во рту, меня заставляли молчать. Я только с большим трудом мог с кем-либо разговаривать, даже о самых простых вещах. А когда мне удалось заговорить, получились именно эти слова — обращение к источнику милосердия» [23].

Потерпев сокрушительное поражение, я пришёл к тебе, и ты принял меня с ласковостью, о которой я не смел вспоминать. Этой ночью я снова иду к тебе, осквернённый стратегиями и в плену одиночества своего крошечного царства. Установи свой закон в этих тесных стенах.

(«6», «Книга милосердия»)

«Содержание — молитвенность того, что он писал в этой книге, — в каком-то смысле присутствовало у него всегда, — говорит Ли, — но в этот раз он снял белые перчатки и стал работать более прямо и откровенно, чем прежде. Я прекрасно видел, что он открывает новую для себя территорию». Ли вспоминает, что первая рукопись «Книги милосердия» «была гораздо менее проработана, чем книга, которую вы сейчас можете прочесть. Некоторые из самых лучших вещей были написаны уже позже. Я помню, как мы не покладая рук работали в Торонто, а потом на полпути он то ли на месяц, то ли на два месяца уехал во Францию (он говорил, что ему очень одиноко без детей), а когда вернулся, то рассказал, что он там постоянно слышал в голове мой голос, который говорил ему то же самое, что я сказал перед его отъездом: «Думаю, это ещё не всё». Он не был оперной примадонной — «Я Леонард Коэн, и ты не можешь мне ничего предлагать». Он был очаровательнейшим и благороднейшим человеком и делал всё, чтобы книга удалась, несмотря на всё, что происходило в его жизни. По вечерам ему было нечего делать — только работать с рукописью, пытаться найти новый материал. Он приносил такое, что просто ошеломляло меня».

В последний визит Леонарда в Торонто перед выходом книги они с Ли обсуждали её название. «У Леонарда было только одно сомнение: не опасно ли брать заглавие, которое может быть воспринято как претенциозное или слишком религиозное, — не заставит ли оно читателя с первого взгляда относиться к книге с недоверием. Но в конечном счёте Леонард выбирал уже между The Book of Mercy и просто Book of Mercy, и мы решили взять вариант без артикля, чтобы не получилось, как будто это единственная и исчерпывающая книга о милосердии или книга в Библии. Мы выбрали более скромное название. Может быть, он не хочет, чтобы его высказывание звучало более категорично, чем он задумывал». (Не исключено, что именно поэтому Леонард часто обходился без определённого артикля в названиях своих альбомов и песен.) Закончив работу над Book of Mercy, Леонард вместе с Ли пошёл на студию в Торонто, где снимали «Скалу Фрэгглов» — детский телесериал Джима Хенсона. Леонард хотел познакомиться с человеком, придумавшим Маппетов. Ли вспоминает: «Он очень кайфовал, глядя на съёмки шоу».

«Книга милосердия», десятая книга Леонарда, была опубликована в апреле 1984 года. На её обложке красовался придуманный Леонардом символ, который он называл «гербом Ордена объединённого сердца». Этот символ представлял собой гексаграмму, Звезду Давида из двух переплетённых сердец; как описывал его сам Леонард, это «версия знака инь и ян — или любого другого знака, включающего в себя противоположности, в котором есть попытка смягчить разногласия». Книга была посвящена его «учителю». То, что Леонард узнал от Роси, дало ему и более глубокое понимание Талмуда, Торы, Каббалы и иудейского молитвенника. Он говорил, что вернулся к изучению иудаизма, когда «сильно повредил колени» [24] и понял, что не может подолгу сидеть в дзадзэн — сидячей медитации. «Я решил сделать то, чего никогда раньше не делал, а именно — со всей строгостью соблюдать [иудейский] календарь: каждый день накладывать тфилин1124 и изучать Талмуд. Book of Mercy родилась из этого опыта» [25]. Хотя в «Книге милосердия» содержатся и христианские, и буддистские, и попросту светские элементы, Леонард говорил, что в этой книге он поставил себе цель «утвердить традиции, которые… унаследовал» и «выразить. благодарность за то, что знаком с этой традицией» [26].

Книга состоит из пятидесяти коротких пронумерованных прозаических текстов

- по одному тексту на каждый год жизни Леонарда. В них он говорит, умоляет, исповедуется и молится — себе, другу, учителю, женщине, но в первую очередь Богу — о спасении и милосердии. Эти тексты написаны с ритмом, интонацией и скрытой музыкой псалмов, «полной метафор речью, которую я слышал в синагоге, в которой всё имеет значение». Леонард говорил: «Я всегда ощущаю, что в нашей традиции мир создан словами, речью, и я всегда видел мощный свет в метафорической речи, и именно этого я стремился достичь» [27]. Он также говорил, что когда человек обнаруживает себя «неспособным функционировать», единственный выход — «обратиться к абсолютному источнику всех вещей. Единственное, что ты можешь делать, — молиться» [28].

В рецензии, опубликованной в канадской газете Globe and Mail, «Книга милосердия» была описана как «риторически убедительная победа человеческого духа над самим собой». Ассоциация писателей Канады присудила ей премию как лучшей поэтической книге. Раввин Мордехай Финли (с которым Леонард позже познакомится) вспоминает, как однажды после службы сказал Леонарду: «У вас так много стихотворений, напоминающих по ощущению еврейское богослужение. Вы сознательно писали их под влиянием богослужения?»

- Он ответил: «Мне всегда казалось, что именно это я и пишу — тексты для богослужения», — продолжает Финли, — имея в виду что-то идущее от сердца, так что когда ты произносишь этот текст, ты постигаешь что-то более глубокое. Его поэзия звучит как молитва, ритмично; она как будто обходит мозг стороной и входит прямо в нас. У нас в иудаизме есть традиция, когда великие еврейские поэты писали стихи, и потом эти стихи включают в молитвенник — а ведь они не пытались писать молитвы, — и я думаю, что Леонард на самом деле — величайший ныне живущий автор литургических текстов. Я читаю его стихотворения вслух на Рош ха-Шана и Йом-Киппур — тексты из «Книги милосердия». Я думаю, «Книга милосердия» должна быть в нашем молитвеннике.