Берлога - Георгий Мантуров

Первым фактом, вызвавшим его озабоченность, стал прогноз необычайно высокого урожая хлопка в Туркмении и Таджикистане. Хлопковое масло не конкурент подсолнечному, но он помнил и про пальмовое масло в том, первом маркетинговом исследовании, которое дало дорогу всему проекту.

Потом его насторожили слухи о падении спроса на масло в Юго-Восточной Азии. На фоне уверенного роста оптовых цен все эти факторы выглядели незначительно, и когда он сказал об этом Петровичу, тот беззаботно махнул рукой:

– Пока до нас дойдет! Пусть еще подрастет! В нашем деле, Дмитрий Иванович, нужно иметь крепкие нервы.

Димон ждал, его тревога нарастала с каждым днем, с каждым отчетом, с каждой новостью. Кое-где в России уже наметилась стабилизация оптовой цены. Рост прекратился в Алтайском крае, в Новосибирской области. В некоторых крупных городах розничные цены даже чуть сократились.

И, наконец, в начале апреля страны Евросоюза объявили о существенной поддержке своих сельхозпроизводителей, было решено выделить на эти цели свыше десяти миллиардов евро.

Димон сам слышал доклад канцлера ФРГ Ангелы Меркель по Си-эн-эн.

Она прямо так и сказала: «мы должны поддержать производителей зерновых и масличных культур».

Он снял телефонную трубку:

– Петр Петрович, пора! Надо продавать! Давайте объявления в «Оптовик». Купите рекламный блок на месяц в каждый номер. На крупные партии можно давать скидку 2 %, если возьмут все сразу – 7 процентов. На этих условиях вписываемся.

– А не рано, Дмитрий Иванович? Все вроде нормально, я слежу за рынком, цены не падают пока.

– Когда начнут падать, будет поздно! Продавайте Петр Петрович!

– Да, что с вами? – забеспокоился Девятов, – что случилось то? В чем дело?

Димон вздохнул, вспомнил про Ангелу Меркель и твердо сказал в трубку:

– Дело в том, Петр Петрович, что Аннушка уже разлила масло! Продавайте.

– Ну, что, главный редактор? – Димон вошел в женькин кабинет без стука. – Где ты тут? Освоилась?

Женю он не узнал. За большим редакторским столом с монитором в два раза большим, чем у него самого, сидела незнакомая молодая женщина с незнакомой прической, в незнакомом строгом костюме и в стильных очках. Она подняла глаза на вошедшего, улыбнулась, и только тогда Димон понял, что перед ним Женька, только очень взрослая, от которой он отвык.

Он осмотрелся по сторонам, кабинет был поменьше, чем у него, и обставлен попроще. Это его приятно подбодрило.

– Ну, ты даешь! Я тебя и не узнал сначала! – Димон не дал ей встать, подбежал сам к ее креслу и встал сзади, обнял за плечи, поцеловал в шею. Женя развернулась в кресле лицом к нему.

– Ну-ну. Без глупостей. Что за секс на рабочем месте? Фильмов насмотрелись? Не шалите, юноша.

– Да я что? Я не в смысле… – Димон обвел руками вокруг нее, – я просто тебя такой не видел никогда. Только на фотографии.

– Это мой новый имидж. Я теперь не пиар-директор, я главный редактор крупной газеты. Это совсем другое дело. Мне уже звонили сегодня из банка. Собираются приехать на переговоры. Очень серьезные люди, между прочим.

– Из «Несокрушимого»?

– Да, а ты откуда знаешь?

– Работа у меня такая, я вам не юноша, а президент компании «Берлога-Гром». Я все должен знать. А очки? Ты что стала плохо видеть?

– Это секрет. Ты никому не говори, они с простыми стеклами. Это часть имиджа. А что, мне не идут?

– Да, что ты! Идут так здорово! Ты это сама придумала?

– Ну, – уклончиво начала Женя, – в общем, сама. Ну, что стоишь? Присаживайся, будь как дома, и она показал ему на маленький диванчик у стенки. Чай? Кофе?

– Кофе, – автоматически ответил Димон, – хотя ничего не надо, уже три чашки сегодня выпил, дай воды.

Женя позвонила в кафе и попросила принести кофе и минералку.

– Есть уже план на первые номера? Что будешь печатать?

– О, да! Тут столько задумано! У тебя время есть?

– Ну, так вкратце расскажи, долго не могу засиживаться.

– Тогда слушай, – и Женя стала увлеченно рассказывать ему о планах редакции.

– Ну, во-первых, – воодушевленно начала Женя, – там будет про музыку. Это мое, я здесь все знаю, материала – море.

Димон согласно кивнул.

– Еще будет постоянная рубрика о моде, еще о кулинарии. Еще будет…

– Постой, – перебил ее Димон, – ты что, собираешься еще один гламурный журнал сделать? А про похудение ты случайно не планируешь сделать рубрику? В конце концов, в школе не одни девчонки учатся. Там еще пацаны есть.

– Я знала, что тебе не понравится, – Женя нахмурилась, – но это всем интересно, плюс еще детективы будем публиковать с продолжением. Кстати, для твоих пацанов надо сделать рубрику «Качалка», ну, там как мускулы развивать, советы, упражнения. Молодец, что подсказал.

– «Качалка» – это хорошо, согласился Димон. – Только тогда надо писать еще про наших героев спорта, брать у них интервью, рассказывать, как они пахали и жилы рвали ради своих побед. И, самое главное, что их победы – это победы нашей страны. Это самое главное!

Женя удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала.

Димон заметил ее взгляд и блеснувший в нем интерес и быстро, чтобы она его не перебила, продолжил:

– Вообще, про наших героев побольше писать. Вот, знаешь, я в больнице с космонавтом лежал. Это такой человек! Он мне такие вещи рассказывал о космосе, какие никто больше не знает. Вот у него можно интервью взять или даже заказать ему серию статей. Хочешь, я ему позвоню?

Женя кивнула и сделала в блокноте пометки.

– Так, давай еще. Я смотрю, у тебя неплохие идеи. Я, кстати, с тобой собиралась про интернет поговорить, такую рубрику будем делать обязательно. Ты не сможешь ее вести?

Димон виновато улыбнулся.

– Жень, я бы с огромным удовольствием, но времени нет совсем. Знаешь, я зайду на свои старые форумы, поговорю с народом. Там такие спецы есть, не мне чета! Правда, у них язык немного своеобразный, тебе может не понравиться.

– Понравится, – Женя сделал еще пометки, – язык поправим. Давай дальше.

– Еще? Пожалуйста. Знаешь, сделай рубрику про наркоту.

– Какую наркоту? Ты с ума сошел?

– Я-то не сошел. Слава богу, я не сошел. А полстраны сошло. И сходит каждый день. Ты знаешь, что за наркоту дают шесть лет? За коробок с травкой! И то если деньги есть, а без денег – все восемь! Что от нее в двадцать лет люди умирают?

– Не знаю. А что писать?

– Что хочешь пиши, только каждый день!