Сеятель Ветра - Майя Лидия Коссаковская

– Знаю, – ответил Нитаэль, стиснув пальцами виски.

– Тогда что? Сдадимся? Это же саранча под командованием Ангелов Меча! Лучше сразу повеситься.

– Капитулируем, – хмуро произнес Нитаэль.

Дубиэль вздрогнул.

– Как? Вывесим белый флаг и подождем, пока они зайдут в крепость, чтобы нас перерезать? Нитаэль, на милость Бога, это саранча! Жаждущие крови чудовища! К тому же с ними этот Фрэй, проклятый призрак! Скажи мне, ты собрался сдаваться ангелу Разрушения?

– Об этом нужно было думать до того, как заваривать революцию, – буркнул Нитаэль.

Дубиэль фыркнул.

– Я политик, а не солдат! Это должен был быть бескровный переворот. Устранение и осуждение недобросовестных лидеров! Мы не планировали никакой войны! Габриэль должен был пойти под суд, а его сторонники отстранены от власти! Не помнишь?

Нитаэль вздохнул.

– Под суд мы пойдем. При достаточной доле удачи.

Дубиэль тяжело упал в кресло и закрыл лицо ладонями.

– И что нам делать?

– Отправим наших солдат с белым флагом и посмотрим, что будет дальше.

Ангел Персии с ужасом посмотрел на него.

– Без оружия?

– Конечно, вооруженных. Это же саранча.

* * *

Прищурившись, Даймон наблюдал за отрядом, выехавшим из крепости.

– Позволишь им подойти? – спросил Камаэль.

Фрэй кивнул.

– Это карательная экспедиция, не забыл? Не резня.

Граф-паладин Преисподней напряг зрение.

– Что они там несут на штыке? Простынь?

Даймон усмехнулся.

– На мой взгляд, это скатерть.

Камаэль вздохнул.

– Ну конечно! Хорошо оснащенная крепость! Шелк, тонкие полотна, нежное белье и скатерти!

Ангел Разрушения пожал плечами.

– Какие лидеры, такая война. Если бы вместо столовых приборов у них были консервы, они могли бы долго обороняться.

В голубых глазах Камаэля промелькнула тень жалости.

– Даймон, они не хотят обороняться. Прибьем покорного пса, который собирается вылизать твои сапоги. Страхи Габриэля были безосновательными. Бунтовщики жалеют о том, что сделали, так сильно, что даже Афтемелоухос, ангел казни, растрогался.

– Знаю, – сказал Фрэй.

Он вытащил из ножен Звезду Разрушения и высоко поднял над головой.

– Это карательная экспедиция! – крикнул он Рыцарям Меча. – Ранить, но не убивать! Слышите? Передать приказ солдатам.

Офицеры послушно разъехались по лагерю.

Камаэль приподнялся на стременах.

– Пусть Господь благословит все ворота Царства! – воскликнул он.

– Пусть Меч ведет и побеждает! – ответили в один голос солдаты.

– Вперед, саранча!

Копыта коней ударили об землю. Наездники вытащили мечи. Кинулись на противника, словно лавина.

Бунтовщики отчаянно замахали скатертью, но кавалерия Царства и не думала останавливаться. Перепуганные солдаты Нитаэля поспешно поднимали оружие, пехота выставляла штыки, скакуны, сбитые в слишком тесный строй, вставали на дыбы. Наконец кавалерия Нитаэля двинулась неровной трусцой на атакующих. Саранча неслась плотным строем, и внезапно перед самой мордой перепуганных, едва переходящих в галоп коней разделилась на два потока, которые моментально объехали отряд Нитаэля широкой дугой, чтобы сомкнуться за спиной пехоты. Кавалерия бунтовщиков беспорядочной кучей понеслась за ангелами Разрушения, но саранча уже вклинилась между дезориентированными солдатами. Кавалерия Царства хорошо понимала значение карательной экспедиции. Свистели мечи, но удары не были смертельными. У ангелов выбивали оружие из рук, опрокидывали на землю, били по лбу рукояткой меча и короткими палками, чтобы оглушить, но не убить. Выкидывали наездников из седел, переворачивая вместе с конями. Конечно, некоторые погибали, попадая под копыта, или удар был слишком точным, большинство тяжело ранены – ангелы Разрушения выступали как орудие кары, а не казни.

Даймон настиг Нитаэля, одним ударом выбил оружие из его руки, схватил лидера бунта за горло и вытащил из седла. Нитаэль рухнул спиной об землю. Даймон уже склонился над ним, здоровой рукой ударив ангела в лицо. Оглушенный Нитаэль тряс головой.

– Ну что, убей меня, сукин сын, – с ненавистью прохрипел он.

Лицо Даймона вытянулось, паскудная ухмылка растянула губы.

– Этим займется палач, – хрипло прошептал он и снова ударил Нитаэля. Светловолосый ангел замер.

Камаэль уже приказал саранче отступить. С земли поднимались стонущие и окровавленные солдаты бунтовщиков.

Даймон выпрямился, с презрением посмотрел на неподвижное тело крылатого у своих ног.

– Я принимаю твою капитуляцию, Нитаэль, – тихо произнес он.

* * *

Дворец регента никогда не казался Оху более холодным и суровым местом. Небольшой и скромно обставленный зал аудиенций Габриэля произвел на алхимика более мрачное впечатление, чем голые стены тюрьмы.

Ох не мог сдержать дрожь, он знал, что его колени дрожат, а губы искривила плаксивая гримаса, но, несмотря на это, он изо всех сил старался сохранить достоинство. «Я жалкий, – подумал он с отчаянием. – Всегда им был. Я просто старый дурак, который всю жизнь жил мечтами о возвращении какого-то мистического великого порядка. И все это из-за гордости и необоснованного разочарования. Мне хотелось стать избавителем Царства, а я привел его на край пропасти». Все великие слова, великие идеи, касающиеся свободы, справедливости и тирании архангелов, казались сейчас пустым бахвальством, иллюзией и мечтами обычного глупца. «Господи, и почему я не остался в своей тихой лаборатории, проводя исследования? Почему мне захотелось стать самым великим алхимиком Царства? Почему позволил Ялдабаоту соблазнить меня, этому серебряному нетопырю с лицом призрака?» Язвительный внутренний голосок находил на эти вопросы правдивый ответ, которого Ох не мог игнорировать. «Из-за гордости и обычной глупости, уважаемый господин алхимик. Только поэтому».

«Боже, как я жалок», – подумал Ох, а стыд и отчаяние, казалось, разрывали ему грудь, лишая воздуха. Кто ему сейчас поверит, если он расскажет, что не знал о сговоре Ялдабаота с Тенью? Может, он просто не хотел об этом знать. Представлял себе, что это возвратит давний порядок, поможет занять трон законному регенту, изгнанному бандой коварных архангелов. Прекрасная, глупая сказочка. С первого взгляда было понятно, что Ялдабаот продался злу. Но он решил игнорировать очевидное, потому что захотел стать рукой справедливости. Потому что ему импонировало, что кто-то такой могущественный, как демиург, связался с ним. «Потому что ты хотел быть кем-то», – произнес язвительный голосок, и Ох на это не смог найти ответ.