Зимний вечер в проруби - Дарья Калинина

— А потом трубку свою мобильную из кармана вытащил и Светке своей позвонил, — добавила баба Дуся.

— Любовница это его!

— Я знаю, — тихо прошелестела Таня.

— Знаешь?! — хором изумились бабушки. — Откуда?

— Ну вы уж совсем! — возмутилась Таня. — Это все-таки мой муж! Конечно, я знала, что у него есть любовница. И как зовут, знаю!

Мариша сдержала рвущееся наружу ехидное замечание. В конце концов, хочется Тане не ударить в грязь лицом перед своими бабушками, так это ее дело.

— Ладно, — первой пришла в себя баба Гафа, пока ее сестра молча хватала ртом воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу. — В общем, позвонил он своей Светке и сказал, что завтра станет богатым вдовцом.

— Тут уж и Пульхерия с нами согласилась, что Таньку спасать нужно, — сказала баба Дуся. — Раньше-то она все твердила, что зря мы на Ромку наговариваем. Мол, жлоб, конечно, но лучше хоть какой-то, но муж. Все-таки защита и опора!

— Опора! Ха-ха! — презрительно захохотала баба Гафа, но на этот раз ее никто не перебил, даже Таня.

И бабушки продолжили свой рассказ. Пока Ромка устранял следы своего присутствия в гараже, бабушки разделились.

— Пульхерия пошла домой, а мы с Дульсиней лестницу в дровяном сарае так пристроили, чтобы Ромку точно бы зашибло, — сказала баба Гафа. — Мы ее с вечера еще туда определили. Словно сердце чуяло, что пригодится она нам.

И все вышло, как и рассчитали многоопытные бабушки. Баба Пуха встретила вернувшегося в дом Ромку, поеживаясь и стуча зубными протезами.

— Внучек, ты бы дровишек подкинул! — жалобно пролепетала она, умоляюще уставившись на Рому. — Совсем старые кости кровь не греет.

Находившийся в предвкушении громадного наследства Ромка почувствовал симпатию к старушкам. И решил, что такую малость, как несколько полешек, он для них точно сделать может. Тем более что не менее чем через месяц после того, как он станет обладателем Танькиной собственности, бабушкам предстояло выметаться из своих квартир. Поэтому Ромка поспешил выполнить безобидную просьбу старушки. Баба Дуся и баба Гафа тем временем обогнули дом с другой стороны. И к тому времени, когда на Ромку рухнула сначала лестница, а потом и поленница дров, они уже лежали в своих кроватях.

— А полынья? — спросила Мариша. — Вы же не могли ее сами прорубить?

— Еще не хватало! — с достоинством покачала головой баба Гафа. — Хватит и того, что мы были вынуждены жить в том ужасном крестьянском доме и спать на кроватях с клопами.

— А все для того, чтобы не оставлять Танечку с этой семейкой монстров! — подхватила баба Дуся. — Если бы не мы, они бы ее давно уже со свету сжили!

— Прорубь один хороший человек прорубил! Не для нас, для себя. Не знаю, зачем она ему понадобилась. Только поутру, когда стало ясно, что Ромка оклемался и на озеро собирается, мы вперед него выскочили, чтобы посмотреть, что к чему.

— И эту прорубь увидели! Ее за ночь ледком немного затянуло, так что мы хворосту и соломы на нее накидали и снегом запорошили.

— И тропинку протоптали к ней!

— А Ромка после дров-то соображал неважно. Брел себе по тропиночке и брел, пока в прорубь-то и не свалился.

— Но вы его вытащили зачем-то! — укоризненно покачала головой баба Гафа. — И зачем вам это понадобилось?

— Мы же не знали, что он задумал! — воскликнула уязвленная Мариша. — Просто спасали утопающего!

А она-то еще гордилась, что они спасли Ромку! Выходит, нужно было еще и поглубже его окунуть, подлеца этакого!

— Вот! — глубокомысленно покачала головой баба Пуха. — А весь план вы нам чуть было не сорвали! Спасли этого паршивца.

— Но вы же не растерялись! Живо ему паленую водку подсунули! — воскликнула Мариша. — Где вы ее только взяли-то?

— Да этого добра в последнее время много развелось! — махнула рукой баба Дуся. — Купили самую дешевую водку и перелили в вашу бутылку.

— Ромка ведь вашу бутылку сразу запрятал, — сказала баба Пуха. — Мы как это увидели, тут же поняли, что он ее для себя заначил. Ну и не удержались.

— Умереть-то вряд ли бы умер! — сокрушенно кивнула баба Пуха. — Пил он немного. Но все равно вряд ли бы ему поздоровилось.

— Ну а потом пришел черед вашего коронного блюда — масла из грецких орехов! — произнесла Мариша. — Только одного не пойму, ну знали вы, что у Ромки на него аллергия! Знали, что отекать он начнет. Это, наверное, ни для кого в семье не секрет. Но как вы догадались это масло с собой захватить? Его ведь не один час готовить нужно.

— А то! — кивнула бабушка Пульхерия. — Возни с ним — мало не покажется! Сначала орехи через мясорубку пропустить нужно, да не один раз. Потом руками их мять. Потом масло через марлю отжимать. Мы его еще в четверг приготовили.

— А потом из ореховых отжимок отличную пахлаву Гафания испекла! Пальчики оближешь! — восхитилась баба Дуся. — Уж на что я выпечку не люблю, а тут не удержалась, сразу три куска слопала.

— Мы как узнали, что на дачу с Ромочкой едем, так маслице и приготовили. Мало ли что! Ухо всегда востро держать нужно.

— И времени у нас мало оставалось! — сокрушенно покачала головой баба Гафа. — Мы это точно знали.

— Откуда? — удивилась Мариша.

— Так мы к этой Ромкиной любовнице подругу нашу заслали.

— Как это? — опешили уже вместе Мариша с Таней.

— Подруга наша живет в одном доме со Светкой. Мы с ней там и подружились. Специально на лавочке подсели, да и разговорились. Галя нам и рассказала, что Светка эта — оторва, а не девка. Ну, мы ей свою ситуацию и обрисовали. Галя — хорошая женщина. Очень тебе, Танюша, сочувствовала. И все нам обещала про Свету вызнавать и рассказывать.

— А неделю назад звонит нам и говорит, что Светка к гинекологу бегала. А гинекологом у них родная Галина племянница работает. Галина к ней вечерком подкатила, та ей и рассказала, что у Светки беременность обнаружилась. Да срок уже большой. Тут-то мы и поняли, что времени у нас в обрез осталось.

— Ромка твой хоть и паскудник, но детей всегда хотел, — объяснила Тане бабушка Дульсинея.

— Это он вам сам сказал? — без тени насмешки уныло поинтересовалась у бабок Татьяна.

После всего услышанного она была готова поверить даже в это.

— Почему это нам? — удивились бабушки. — Он всем это твердил!

— Ясное дело, пока у мужика собственное дите не заведется, он так и будет себе невесть что о детях воображать. А как пеленки начнутся, да по ночам не спать, да по врачам бегать, тут они мигом скисают, — добавила баба Дуся. — Но это уж потом. А пока баба дитя носит, они все гоголями ходят! Словно их в этом какая-то особая заслуга есть!

— Но у Ромки-то от Светки первенец должен был родиться, вот он ради дитя и расстарался! — закончила баба Гафа.