Час дракона - Михаил Зайцев

Хотя нет! Не все! Почему мой гость в маске и с пистолетом попросту не спер чемодан и потихоньку не слинял с тремя тоннами «гринов»?

Один раз проскочило – ограбили Колю, разжились на три штуки. Наехали на халяву, внагляк, на столичных лохов второй раз. Опять получилось. Приезжий идиот припер в чемодане еще трюльник, бросил вещи в номере и поперся с приятелем трепаться. Ну, облегчили лохов еще на треху, поимели в сумме шестеру, и пора угомониться, залечь на дно. Так нет же! Еще давай! Что это – жадность? Глупость? Принципы?

А если я не прав и мальчик еще жив?

– Еще три тысячи получишь только после того, как докажешь, что мальчишка жив и здоров.

– Я не буду ничего доказывать. У вас есть выбор из двух вариантов: или деньги на стол, или пуля в затылок.

– Деньги на вокзале, в камере хранения.

– Сейчас ты скажешь номер ячейки и…

С улицы донесся протяжный звонкий свист. Мой визитер сразу же замолчал, запнулся на полуслове. Свист повторился, еще и еще рез. Три свистка – один длинный и два коротких.

– Встретимся через три часа в лесу возле нефункционирующего пионерлагеря «Звездный». Принесешь деньги, три тысячи долларов.

Последнюю фразу он сказал, как будто бы вовсе и не пытался пять секунд назад выпытать у меня шифр ячейки камеры хранения. Очевидно, что свист был условным сигналом. Один длинный и три коротких посвиста изменили первоначальные планы человека в маске.

Я понял, что означает этот условный сигнал: Толик назвал цифры шифра, как я ему и велел. Значит, пока я трепался с Толиком, в мой номер проник вооруженный шантажист, а когда я простился с Анатолием и пошел к себе, к Толику сразу же вломились гости.

Вот зараза! На фига я отшил соседа из номера двадцать четыре! Будь в гостях у Анатолия жизнерадостный Колобок, другие визитеры вынуждены были бы дождаться его ухода. Явление Колобка могло бы сыграть роль той самой роковой случайности, которая нарушает все скрупулезно выверенные планы. Сидел бы Колобок у Толика долго, я уверен. Допросить одновременно меня и моего партнера шантажистам не удалось бы и…

А впрочем, чего сейчас гадать, что было бы. И так ясно, что все было бы лучше, чем сейчас. Судьба смилостивилась надо мной, послала мне привет в виде пузанчика Колобка, а я его безжалостно отфутболил, идиот!

– Я не знаю, где искать «Звездный», и не понимаю, что значит «в лесу».

– Где находится лагерь – спросишь. Найдешь и гуляй по лесу вокруг забора. Обманешь с деньгами, тебя убьют.

Намек ясен. Если деньги в камере хранения – беги из Коржанска, пока не пришили. Если денег в камере хранения не будет (а их там не будет), неси баксы в лес, иначе хана, убьем, так просто не отстанем.

Какая наглость! Тема похищенного мальчика больше вообще не фигурирует. Угрожают не смертью похищенного сына Ступина, а лично МНЕ. Ведь кто я для похитителей – коллега Коробова, может быть, друг Семена Ступина, а может быть…

Стоп! Как же я раньше не сообразил! Изначально коржанские шантажисты требовали выкуп с друзей Ступина. Никто не настаивал на личном приезде Семена Андреевича в город Коржанск. Спрашивается, откуда они знали, что Семен Андреевич Ступин пропал без вести? Ответ нужно искать в городе Москве, в клубе восточных единоборств «Дао».

– Пупок не надорвешь, пока меня убивать будешь, а, дружок?

Он самолюбив, я про это помню и на это рассчитываю.

– Если попросишь, могу убить прямо здесь! – Голос дрогнул. Он злится. – Ну, чего же ты замолчал? Жить хочется? Тогда будь вежливым и…

Я не даю ему договорить. Мгновенно расслабляю мышцы ног, падаю на колени. Он стреляет, пуля свистит в трех сантиметрах от моей головы. Чуть выше, чуть правее.

Выполняю кувырок влево, попутно рука находит на полу осколок стекла. Того стекла, которое еще недавно защищало от мух репродукцию шишкинского шедевра.

Еще один выстрел. В месте попадания пули паркетный пол ощетинился щепками. Возьми стрелок немного левее, и вместо щепок паркет обагрила бы моя кровушка.

Разворачиваюсь в кувырке на сто восемьдесят градусов. Короткое движение кистью, и острый стеклянный осколок, со свистом преодолев расстояние в добрых четыре метра, вонзается в вооруженную пистолетом руку моего самолюбивого гостя. Осколок попадает в запястье и остается торчать занозой.

Стрелок в маске сдавленно кричит. Пистолет выпадает из раненой конечности. Прыгаю из глубокого приседа в сторону моей жертвы. Мгновение полета, и я на ногах рядом с диваном. Носком кроссовки отбрасываю пистолет подальше в угол комнаты, плюхаюсь на диван рядом с гостем. Хватаю пятерней мизинец его травмированной стеклом руки, выкручиваю палец.

– Больно!

Он больше не коверкает голос. Кричит нормально, как и положено мужику в возрасте… Сейчас узнаем, в каком возрасте.

Свободной рукой сдергиваю с головы шантажиста шерстяную шапочку с дырками для глаз. Ага! Лет тридцать пять мужику. Совсем взрослый мальчик. Ну что? Будем откусывать язык? Нет, похоже, не будем.

– Ты, кажется, обещал меня убить? – спрашиваю я ласково. – Ну, давай, убивай.

– Палец отпусти, слома-а-а-ешь!

– Верни три тысячи, которые ты украл.

– Они не у меня! Ой, больно как!.. Деньги уже унесли… Ой! Палец! Отпусти!

– А может, мне милицию вызвать, как ты считаешь? Пожалуешься на жестокое обращение с твоим пальчиком, меня осудят. Хорошая идея?

Его лицо искажала гримаса боли, но он все равно сумел улыбнуться.

– Вызывай милицию… – выдавил он из себя. – Давай… У-у! Больно!

Почему он не боится ментов? Блефует? Или его подельники заранее позаботились на предмет вовлечения в конфликт органов, приготовили для меня какую-то ловушку? Не знаю, как они, а вот я насчет милиции блефовал. В деле «О похищении сына без вести пропавшего гражданина Ступина» гражданину Творогову фигурировать никак нельзя. И лучше всего, чтобы не было никакого «Дела о похищении», лучше я сам, без ментов, во всем разберусь.

– Ладно, милый мой мазила, стрелок ты мой двоечник, убьешь меня в пионерлагере «Звездный». Договорились?

– У-у… палец!

– Не боись, палец не сломаю. Но только обещай мне, что убьешь меня не из пистолета, хорошо?

Он промычал сквозь зубы подобие слова «да».

– Блестяще! Я удовлетворен. Надеюсь на рукопашный поединок. Ты как? Не против?

Если я еще с минуту его помучаю, может свалиться в обморок. Я ведь не просто так, по-рабоче-крестьянски, пальчики ломаю, меня сей науке дедушка обучал на случай, если вдруг понадобится превратить болезненно гордого человека в человека сговорчивого и покладистого. Мой дед в свое время мог бы сделать блестящую карьеру под крылом у Лаврентия Павловича Берии, если бы пожелал…

Свободной рукой выдергиваю застрявший в запястье у жертвы осколок стекла. Острым концом осколка черчу на лбу шантажиста незамысловатые знаки: кровавые крестик с наклоном, палочку с перекладиной и букву «и краткое». Получается матерное слово.