Дороги хаджа - Самид Агаев

– Но она зачем-то вернулась, – возразил рыцарь, – если бы дело шло к освобождению, зачем ей было возвращаться?

– Может быть, она хотела проститься с вами?

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Кто самый главный в Иерусалиме? – спросил Али.

– Формально Конрад, наследник Фридриха. Но он ребенок. Его регент, наместник короля – Эд Монбельярский. Но его власть тоже условная. Потому что рыцарские ордена вполне самостоятельны. На них благословление папы. В то время как Фридрих долго был в ссоре со святым престолом. Из трех орденов лишь тевтонцы сохраняют лояльность королю, а, значит, и наместнику.

– То есть, вы хотите сказать, что госпитальеры на стороне церкви?

– Да.

– Если придерживаться этой логики, все остальное выглядит правдоподобно. Вы просили наместника. Если он ходатайствовал перед королем, ее должны были отпустить. Чтобы этого не произошло, гроссмейстер решил ее спрятать.

– Но зачем? – воскликнул рыцарь.

Али пожал плечами.

– Возможно, чтобы досадить королю. Возможно, еще по какой-то причине. Я не знаю.

– Инициатором крестовых походов была церковь, – сказал Раймонд. – Из-за этой бредовой идеи погибли сотни тысяч людей. В то время как до начала походов мусульмане не препятствовали паломникам посещать святые места. Король Фридрих – единственный из монархов взял Иерусалим не силой, не ценой жизни своих солдат, но переговорами с мусульманами. И он же был отлучен от церкви. Это было очень странно. Я много думал об этом. И не мог понять причины. Теперь она мне ясна. Иерусалим – не цель, но повод к войне. Мирный договор не нужен папе и его рыцарским орденам, госпитальерам и тамплиерам. Поэтому вы, а теперь и Лада нужны, как доказательство злонамеренности мусульман. А король, желающий освободить лазутчиков сирийского правителя, будет выглядеть как предатель интересов христианства.

Раймонд замолчал и взял кубок в руки. Егор тут же наполнил его.

– Браво, – сказал Али, – в ваших словах чувствуется железная логика. И еще приятно иметь дело с крестоносцем, не ослепленным религиозным фанатизмом. Теперь, когда мы знаем мотивы похищения Лады, нам не хватает одной малости – доказательства расположения Конрада к Ладе. Значит, вам, рыцарь, следует нанести визит к наместнику, после этого, мы решим, как действовать.

– Вообще-то, я с самого начала думал идти к наместнику.

– Вот видите, всегда надо доверять своей интуиции, – заметил Али. – Только ответьте мне на один вопрос. Почему вы пришли сюда, а не во дворец?

– Я боялся преследования со стороны командора, чтобы запутать его людей, пошел в другую сторону. Точнее, куда глаза глядят. Попал сюда.

– Вопросов больше не имею, – сказал Али.

В дверь постучали. Затем вошел хозяин, а за ним коренастый человек. Это хаким, [25] – сказал Енох, – он мусульманин, между прочим. Комната для рыцаря готова. Там будет удобнее сделать перевязку.

– Кто из вас ранен? – спросил врач. – Вы все пьете вино?

– Я, – сказал Раймонд, с укором глядя на друзей, – а что нельзя было?

– Напротив, – ответил врач, – у меня нет болеутоляющего. Караван жду уже третью неделю. Лекарства почти все уже закончились.

– Крепитесь, рыцарь, – сказал Али, – после продолжим.

Раймонд поднялся и пошел за евреем и лекарем.

Дверь закрылась за ними, и Егорка спросил:

– А чего этот рыцарь так суетится из-за Лады?

– Сам-то как думаешь?

– Хочешь сказать, что он в нее влюблен?

– Так оно и есть, – подтвердил Али. – Вот что, друг мой. Настала пора действовать. Не будем терять времени. Я отправлюсь к Расулу. Поговорю с ним. И вообще нам пора уносить ноги отсюда.

– А я что буду делать? – спросил Егор.

– А ты остаешься на хозяйстве.

– Это называется – пора действовать?

– Да, друг мой. Допей вино. А когда вернется рыцарь, скажи ему, чтобы он шел к наместнику. Ты иди с ним. Если его ждут у дворца люди командора, затеешь с ними драку, чтобы он смог войти к нему.

– Это похоже на действие, – заметил Егорка.

Али надел монашеское одеяние, натянул на голову клобук, превратившись в христианского паломника, повесил на кисть длинные четки, увенчанные деревянным распятием, и ушел. Оставшийся один Егорка, вопреки совету не стал допивать вино. А напротив, убрал кувшин со стола, а остатки еды накрыл белым полотенцем.

– Что я, пьяница что ли, в одиночку пить? – вполголоса сказал Егорка.

Затем, подойдя к окну, увидел Али, семенящего по улице с клюкой в руке, осенявшего встречных прохожих крестным знамением. Провожал его взглядом, пока тот не скрылся за поворотом. Через некоторое время вернулся врач. И назвал цену осмотра. Егорка отсчитал ему требуемую сумму и добавил еще одну монету.

– За конфиденциальность, – сказал он.

– Не надо, – возразил врач, – молчание входит в стоимость.

– Спасибо, – поблагодарил Егорка. – А где больной?

– Я его усыпил, – сказал хаким.

– Что, значит, усыпил? – испугался Егорка. – Мы об этом не договаривались.

– Не волнуйтесь, он проспит час, не больше, потом проснется.

– Как вы это сделали, он вовсе не хотел спать. Был возбужден.

– Здесь на шее, – показал врач, – есть жила. Ее пережимаешь, и через минуту человек засыпает. Хочешь, продемонстрирую.

– Нет, нет, – отказался Егорка.

– Напрасно, это особого рода сон, глубокий и восстанавливающий. Вид у вас утомленный. Надо бы отдохнуть, выспаться.

– Будешь тут утомленным, – пожаловался Егорка, – третьи сутки не просыхаем. Пьем, то есть.

– Понятно, – сказал врач, – кстати говоря, у вас здесь кувшин стоял с вином. Допили?

– Нет, я просто убрал. Вам налить?

– Не откажусь, – согласился врач, – а то в горле пересохло. А у Еноха вино всегда отменное.

Егор поставил кувшин на столик, затем наполнил один из кубков.

– Себе тоже, – сказал врач, – один не пью.

Егор послушался.

– Ваше здоровье, – сказал хаким и выпил.

– Отменное вино, – повторил он.

– Еще налить? – предложил Егор.

– Спасибо, нет, у меня еще два вызова. Через час разбудите вашего друга. Вот, я оставляю вам бальзам для ран, на всякий случай. Мало ли, что. До свиданья. А завтра я зайду.

* * *

К дому Расула Али подошел в сумерках. Это обстоятельство было весьма кстати. Весь путь он проделал без приключений, не обратив на себя внимания. Такими паломниками был полон город. Расул открыл не сразу. С удивлением воззрился на гостя.