У стен Малапаги - Рохлин Борис

Эписодий

Под собственным портретом с чертами Балдака Борисьевича и царя Вахрамея за огромным письменным столом в огромном кабинете работает Шамшиадад. Напротив человек в гражданском костюме с военной выправкой не отрывает глаз от портрета. Чи ловит взгляд. Лёгкая ироническая улыбка не скрывает удовольствия.

— Прекрасный портрет. Глазуньев?

— Да. Давай о деле. Возникли проблемы?

— Действия моего ведомства могут назвать преступлением. У них превратные понятия. Мы расходимся в трактовках.

— Это не преступление, всего-навсего — драматургия. Всякая подлинная власть имеет право на свои сценарии и свое понимание сцены. Наша постановка вызвала неподдельный интерес.

— Да, но случаи с… с… с…

— Изъять из сценария. Количество еху достигло необходимой плотности. Понимание и поддержка — абсолютны.

— Тебя любят.

— А твоему ведомству приказано не спать. Малейшая неудача, стоит чуть оступиться… Еху есть еху.

— Знаю. Давить, давить, давить.

— Вежливо, аккуратно, безмятежно.

— Деликатно.

— Учтивость и галантность — реноме нашего режима. Ответственность остается им. Повторять изо дня в день. Им, им, им.

— Предусмотрены наказания. Учреждены награды.

— О правах и свободах будем говорить мы. Только власть знает, что это означает на деле. Больше оптимизма. Родина слышит, Родина знает.

Сцена без номера

Тибет. Яркое солнце, синее небо, овечки облаков. Буддийский храм. Перед воротами группа пестро и разнообразно одетых людей. Представлена вся история и философия одежды, её значение и влияние на нравы. Витает тень Диогенуса Тойфельсдрока. Сенаторы, бояре, рыцари, пажи, фельдмаршалы, фельдъегери, фельдкураты, думцы, земцы, дьяки, правоохранительные и певческие братства, Лига двойников, Жилтоварищество города Вавилона, Альянс эзотерической близости и пр. Независимые и ангажированные с фото-, теле-, кинокамерами. Ждут. Взволнованно перешёптываются.

Появляются ламы. Один торжественно выходит вперед.

— Мы уполномочены Небом сообщить вам, что над Ашшуром прекрасная аура, что с приходом Благословенного произошла смена парадигм. Началась Новая Великая Эпоха. Изумительную ауру предназначения и избранности не сдует теперь никакая злая сила. Залог — Харизма Благословенного. С чем вас и поздравляем.

Ламы кланяются в пояс и удаляются. Члены делегации обнимаются со слезами на глазах.

Стасим

Но кто же он?

Молодой человек. Образованный юноша. Патриот и государственный муж. Специалист по тайным операциям. Ликвидатор неожиданностей и неугодных. Мастер взрывных работ. Полиглот, дипломат, оратор. Филателист, кинолог. Бильярдист. Обладатель чёрных кожаных штанов с подогревом. Единственных в мире.

Он властен уличать фарисеев и саддукеев. Казнить и миловать.

Вначале выжженная земля. Сад мёртвых. Потом Прекрасный Новый Мир. Разрастаются, цветут, шелестят, дают приют и тень сады Мецената. В аллеях встречаешь музыкантов и музыковедов, актёров и кинематографистов, философов и мимов, поэтов пламенной лиры и поэтологов. Воспевают, слагают стихи. О прекрасных дамах и о прекрасном юноше. Адонисе, Антиное, Асфоделии..? Нет. Об Августе, новом Августе. Рассказывают, представляют, творят великие мифы.

Заслушаешься и заглядишься, очарованный.

И цель ясна — построить Город, Государство солнца, где все-все-все чувствовали бы себя уютно, как в маленькой тёплой камере. Без сквозняков.

Картинка

В ночном беззвёздном небе ярко освещённый портрет Шамшиадада. Он сильный, волевой, целеустремлённый. Как в жизни.

Стасим

Убитие, раненые, искалеченные, несчастные навсегда. Их всё больше и больше. У Варфоломеевской ночи рассвет не предусмотрен.

Гибнет, осыпается цвет. Оно и к лучшему. Приходить в этот мир не имеет смысла.

И спросил их: — Кто вы такие?

И они ответили Ему…

Сцена с одним актером

Кабинет Шамшиадада. Сидит уже под тремя портретами. Слева — в кругу семьи, справа — среди соратников.

В руке карандаш. На лице… трудно сказать, но приятного мало.

— Сработано на славу. Экая игра воображения. Главное — погуще замесить.

— Шампанского мне, французского!

Нет, лучше водки на бруньках.

Стасим

Выполняющий волю начальника — герой и совесть нации. Что с ним произойдёт при исполнении, умом не понять. Только сердцем.

Перед победителями город мёртвых. Гордость, пыл, жертвенность распирают грудь любимых военачальников. Специальный пошивочный легион перешивает мундиры ежедневно.

Представители Стран Заката посетили убежища на освобождённых территориях. Интересовались, по правилам ли отделяют души от тела, нет ли отклонений от норм гуманности и умеренности.

— Приятно смотреть, — говорят, — лучше, чем у нас.

— С нами надо по-хорошему, тогда и мы по-хорошему. Так там и скажите.

Сцена с одним актером

Чи в оранжерее. Удобно расположился в кресле среди цветов и фонтанов. Читает книгу. Он автор и герой.

Кабинет, лампа. Направленный резкий свет слепит глаза. Неприятно. Тебя видят, ты — нет. Встать бы да уйти. Он не встал и не ушел. Неприятная сиюминутность пройдет, забудется, а завтра… Ради «завтра» можно и потерпеть.

Неожиданно вскакивает и с чувством поёт. На мотив «Тыквы-горлянки».

Сине-зелёный так чист небосвод,

Яркие звёзды блестят…

Кажется мне:

На Священных горах

Рядом со мною святые стоят.

Занавес опускается.

Комментарий постороннего

Базис общества — прапорщики, фельдмаршалы и сержанты Служб.

Потом идёт надстройка. Концерты духовой и духовной музыки, танцевальные вечера, ночи сатиры и юмора, теле- и кинофильмы, поэтические чтения о Родине и Корпорации. Иерархи, закончившие двухгодичные курсы имени Чи, конструируют овации и крики «браво». Благословляют и освящают перевоспитание не оправдавших упования начальства. Во всех учебно-воспитательных заведениях вводится обучение радостно-светлым возгласам и звукам. Мычание младенцев должно быть патриархальным, в национальном стиле.

К надстройке относятся также поздравительно-восторженные послания в адрес Чи, Органов Внутренних и Внешних, Полководцев и Пророков Госумственности. Надстройка обогащается почтительными донесениями граждан и сословий на врагов, изменников и прочих отсталых и недоросших до почтительности и восторга.

В целях образовательных и воспитательных по воскресным и праздничным дням проводятся под музыку и пение жертвоприношения лиц неполной почтительности.