Тени Богов. Искупление - Сергей Малицкий

– Подожди, – остановил Раска Хопер. – Как ты думаешь, могу ли я назвать тебя старым приятелем?

– Конечно, – кивнул Раск. – Ты даже и выпить со мной можешь. Ну а кто у тебя еще старее из приятелей? Никого. Ну, Карбаф, но он вечно то с женами, то с детьми. Ну, Оркан. Он в Долине милости. А больше и нет никого. Ананаэл, Эней, Коронзон – нам не приятели. Ну а Амма – сам понимаешь.

– На какой руке она тебе гадала? – спросил Хопер.

– На правой, на какой же еще? – не понял Раск. – Ты что, присказок этих не знаешь. Левая рука – как хочешь, чтобы было. Правая – как будет на самом деле. Плела… разное.

– Пожми мне руку, – попросил Хопер.

– Ты о чем сейчас? – удивился Раск.

– Просто пожми мне руку, – настоял Хопер.

– Да хоть обе руки, – пробурчал Раск, протянул руку, ухватился за ладонь Хопера и тут же бросил ее, заорал от боли, стиснув предплечье и задирая рукав к плечу. Чуть выше запястья правой руки Раска на глазах вздувался или ожог, или нарыв.

– Что это, мать твою! – едва не визжал Раск, заставляя оборачиваться на него проезжающих мимо трактира возниц. – Что ты ты наколдовал, Хопер? Что это у меня?

– Камень, – прошептал Хопер, доставая нож и снимая с пояса флягу с пойлом. – Дай сюда руку, и не ори. Сейчас твоя боль утихнет, чего не могу сказать о своей боли.

– Какого демона! – подпрыгнул на месте от злости коротышка и вдруг замер, рассматривая крохотную ссадину на месте страшного гнойника. – Что это было, Хопер?

– Камень, – в изнеможении прошептал тот, рассматривая глянцевую гранитную фасолину, и вдруг рванул полу котто, сунул под одежду руку с ножом, едва ли не глядя, вскрыл второй нижний угол треугольника на собственной груди и сунул, опустил, вставил в рану камень, не сомневаясь, что она затянется за секунды.

– Ты что творишь-то? – вытер со лба липкий пот Раск. – Какого демона? Это ты или гадалка? Что это было? Ты можешь мне хотя бы что-нибудь объяснить?

– Из плоти в плоть, – прошептал Хопер. – Из плоти в плоть. Следуй за болью. Спаси и спасешься. Спящий просыпается. Кто он? Чем он опасен? И кого я должен спасти?

– Хопер, – прошептал Раск. – Бланс! Ты свихнулся? Что с тобой? У тебя кровь идет из носа!

– Все-таки человеческие тела так несовершенны, – пробормотал Хопер, вытирая хлынувшую на лицо кровь. – Лучше ты мне объясни. Что тебе сказала гадалка?

– Да ничего она мне не сказала, – сплюнул Раск. – Сказала, что отправится во Фригу и обязательно там кому-нибудь погадает. А что с твоей рукой?

– Это длинная история, Раск, – пробормотал Хопер, радуясь отсутствию боли. – И она еще не окончена.

«Нити сходятся,

если не рвутся…»

Пророк Ананаэл

Каменный завет

Оркан схватился за сердце на второй день пути. Уже и путь рядом с разбойничьим вожаком казался привычным, и девичьи радости по поводу новой одежды поутихли, когда Оркан вдруг побледнел и начал хватать ртом воздух, как рыба выброшенная на берег. В тот же самый миг, когда волной непонятного жара обдало и Ло Фенга. Еще торчали за спиной темными зубцами Геллские пики, все также сливались с облачным небом Молочные горы, словно маленький отряд не приблизился к ним ни на лигу, а седой предводитель вдруг заскоблил сухими пальцами грудь, затем ударил сам себя кулаком по ребрам и, наконец, приник к шее коня.

– Что с тобой? – метнулась к нему Фаре.

– Дышу, – усмехнулся разбойничий воевода, медленно выпрямляясь в седле и поблескивая испариной на лбу. – Разве я не говорил тебе, что со мной это бывает? Не сдохну, не волнуйся. О другом нутро рви. Одумайся, Фаре, никто не владеет тобой кроме тебя.

– Разберусь, – прошипела Фаре, зыркнула на Ло Фенга и придержала лошадь, чтобы остаться вместе с сыном Эфом – гибким и тонкокостным чернявым парнем в хвосте отряда.

– Странно, – пробормотала Рит, которая вместе с Ло Фенгом держалась близ Оркана. – Я тоже что-то почувствовала. Сердце не заболело, но словно комок в глотке встал, ни проглотить, ни выплюнуть. Странное ощущение. Что стряслось?

– Стряслось? – услышал ее слова Оркан. – Разве это стряслось? Вот когда кровь идет из носа, из глаз, из ушей, горлом – вот это стряслось. Бывало со мной и такое, давно уже, правда. А так-то – ничего особенного – просто излишняя чувствительность.

– И все-таки, – не унималась Рит. – Лиса говорила, что ты особенный. Что ты почувствовал?

– Да уж, – хмыкнул Оркан. – То, что я подгребал под себя разбойничий люд с половины Терминума и управлялся с ним, ее не удивляло, а то, что пару раз за сердце хватался, восхищало донельзя. Все, кто под камнями, или те, кто при камнях, назначены служить менгирам, все повязаны друг с другом. Есть, правда, дар и иного рода, вот та, к которой мы идем, в прорицании и чутье одна из лучших, да и тот чудак, что оружие ей принес, тоже подобен кристаллу чистой воды, хотя сам и не может оценить собственной силы, а мы лишь поплавки на поверхности воды. Вздрагиваем, а что за рыба попала в сети, можем только гадать. Откуда в тебе камни, Рит?

– Ниоткуда, – пробормотала Рит, бросив быстрый взгляд на Ло Фенга. – Просто есть и все. Откуда ты знаешь?

– Ну, я тебя чужими тайнами делиться не заставляю, – засмеялся Оркан. – Ты ведь и без камней многое могла. Редкий дар – ощущать сущее. И бабка твоя такая же. Но спорить не стану, в отверстую рану легче влетает, чем в сомкнутую плоть.

– Ничего не поняла, – призналась Рит.

– Вот ведь, девичья порода, – вздохнул Оркан. – Говоришь, как есть, таращится, словно птичья мелочь у мерзлой корки. Все растолочь, да в клюв вставить надо. В тот миг, когда я за сердце схватился, а у тебя комок в горле встал, у твоего друга эйконца каждый камешек в теле словно уголь на ветру раскалился, но он даже не дрогнул. Или ты думаешь, что я твои три ожога не почувствую? Три камня у тебя на груди. Раны свежие, чуть затянулись, еще и не зажили толком, потому ты и не поняла, то ли весть какая в стриксы ударилась, то ли шевельнулась неловко. А комок в горле, это уж наследие Лисы. Она всегда была словно шелковый лист. От любой капли прозрачной становилась.

– Так и есть? – посмотрела на Ло Фенга Рит.

Эйконец не сводил взгляда с Оркана. С первой секунды знакомства Ло Фенга не оставляло ощущение, что он видит перед собой птицу, зажатую в кулаке. Только кулак тот был огромным, и скрывался в нем смертоносный орел.

– Так и есть, – ответил за эйконца Оркан. – Когда твой приятель развоплотил жнеца ударом знака инквизитора, инструктированного стриксами, у меня носом кровь пошла. Когда прострелил его жертвенным камнем, я отделался сердечным ударом. Теперь что-то похожее. Но легче.

– Кто-то еще развоплотил жнеца? – спросил Ло Фенг.