Тени Богов. Искупление - Сергей Малицкий

– Окно, – попросил Хопер. – Надо открыть окно.

– Пута! – окликнул сиделку Шэк. – Ты оглохла что ли?

– Что? – словно очнулась няня и тут же побежала, засеменила к окну.

– Давай, лекарь, – вздохнул Шэк. – Делай что-нибудь, а то не сносить не только тебе, но и мне головы.

– Делаю, – кивнул Хопер и под причитание няньки коснулся бледной, в цвет промытой морской водой и высушенной на солнце бумаги кожи принца, поймал чуть приметное биение жизни под этой бледностью, и уже после этого, не обращая внимания на всхлипывания сиделки, закрыл глаза и стал ощупывать грудь и руки распростертого перед ним молодого парня, пока не почувствовал что-то липкое и тянущееся, склеившее ему пальцы и медленно двинувшееся по его рукам.

– Ну, что скажешь? – спросил с тревогой Шэк.

– Скажу кое-что, – прошептал, не открывая глаз, Хопер. – Заклятие имеется, и наложено оно мастерски, но оно… очень опасное.

– Опасное… чем? – прошептал Шэк.

– Это заклятие смерти, – ответил Хопер.

– Так оно убивает его? – ужаснулся Шэк.

– Может убить, – кивнул Хопер. – Оно сохранило ему жизнь, не дало умереть сразу. Помогло телу впитать снадобья. Затем погрузило принца в глубокий сон, во время которого он должен выздороветь. Но слишком долгий сон, а этот наговор предполагает долгий сон, приведет к тому, что за исцелением последует изнеможение, а потом вполне возможно и смерть. Принц будет тратить самого себя на оздоровление, которое ему уже не требуется. Высохнет и угаснет.

– И ты можешь снять это заклятье? – прошептал Шэк. – Неужели Филия и в самом деле хотела убить принца? И почему она колдовала? У нее же нет ярлыка! Да и у маменьки ее, вроде бы нет… Вот ведь мерзавка…

– Нет, – качнул головой Хопер. – Не мерзавка. Но кто – не знаю. И убить принца она не хотела. И надпись на люке, и это колдовство сделано для меня, Шэк. И это, повторюсь, мне не нравится. Она, Филия, или тот, кто ее наставлял, знали, что я приду. Это весточка для меня, явно для меня…

– Так снимай быстрее заклятье! – яростно прошипел Шэк. – Забирай эту свою весточку!

– Не могу, – покачал головой Хопер, начиная задыхаться от ползущего по его рукам и груди к сердцу яда. – Теперь оно и на мне, и на Ходе. Я же говорю – это заклятье смерти. Я должен буду его кому-то отдать. Иначе оно нас обоих… может пожрать… Сейчас я упаду и буду лежать рядом с принцем. Задвинешь меня… под его ложе. Будь уверен, умрем мы одновременно…

– Так что же делать? – помертвел Шэк.

– Нужна… жертва, – усмехнулся Хопер и вдруг вспомнил не столь уж давний разговор с Аммой. Именно это слово его возмутило. А ведь она была права. Тогда, в Хмельной пади, случилось именно жертвоприношение. Через самоубийство. И о высоте, и о руке, и о невыносимой боли она тоже предупредила Хопера, а он полез на альбиусскую ратушу. Но она ничего не сказала о смерти при попытке исцеления принца. Или это что-то вроде полета комара, который глупо прорицать?

– Жертва? – побледнел Шэк. – Чтобы спасти Ходу, нужна жертва?

– О чем вы говорите? – вдруг произнесла женщина. – Объясните мне.

Шэк посмотрел на Путу так, словно при нем заговорило ложе или один из табуретов, но Хопер стиснул зубы и, стараясь не сбить дыхания, выдавил нужные слова:

– Отдала бы жизнь за него?

– А что, кто-то примет мою жизнь? – прошептала нянька. – Она же ничего не стоит…

– Ты с ума сошла, дура! – прохрипел Шэк. – Не знаешь, что говоришь! Надо найти! Найти кого-то… кого-то… Твою мать… И в темнице никого нет!

– Нет времени, – пробормотал Хопер. – Остались секунды. Ты уже не приведешь меня в чувство, Шэк. Никто в этом городе не приведет.

– Отдала бы, – выпрямилась женщина. – Он мне как сын.

– Ну, если только так… – прошептал Хопер и сквозь сковавшую его грудь немоту почувствовал то самое гадкое чувство, которое наполняло его и в предыдущие жатвы, и когда он видел умирающих нищих, и бесчинства храмовников, и все то, что казалось ему одной из оболочек его самого, или даже глубинной сутью всякого умбра, пусть и не совпадало ни на миг с тем, кем он хотел быть снаружи и изнутри. Он растопырил пальцы, выдохнул наговор-манку, ухватил что-то скользкое и гадкое, и защемив лоскут этой невидимой дряни, начал медленно тянуть его вверх, в сторону, к себе, от себя, освобождая и принца, и самого себя от накрывшего их холода, схожего с холодом смерти.

– А что мне делать-то? – всхлипнула нянька.

– А ничего, – ответил Хопер, взмахнул рукой и метнул скользкое и ужасное в ее грудь. Пута согнулась, словно Хопер метнул в нее камень. Стиснула руками грудь, в ужасе посмотрела на Шэка, на Хопера, забилась в тяжелом кашле, пустила ручейки крови изо рта и повалилась на пол.

– Милостивые боги, – прохрипел Шэк, глядя на бьющуюся в предсмертной агонии женщину. – А почему ты просто не бросил это в сторону… И что ты там бросил-то?

– Нельзя в сторону, – пошатнулся, присел на табурет Хопер. – Это заклинание подобно поганой болезни или паразиту. Обратно метнется. Или будет искать жертву, пока не изойдет ядом. Кого оно должно было настигнуть? Тебя? Эйка? Мушома? Короля?

– Но как же… Филия… – в бессилии опустился на второй табурет Шэк. – Я ж ее с детства знаю. Чтобы она такое…

– Не обязательно она, – ответил Хопер. – Заклятье могло лежать у нее сплетенным кем угодно долгие годы. Это ни о чем не говорит. К тому же, оно очень сильное. Очень. Я не знаю, кто бы еще мог сплести подобную гадость. В любом случае, только оно и могло спасти принцу жизнь. Сейчас куда важнее…

– Кто ты? – вдруг раздалось с постели. – Что здесь происходит? Где Торн? Где Гледа? Соп? Брет?

Бледный как тень, с трудом справляющийся с дыханием, принц Хода, приподнявшись на одном локте, смотрел поочередно то на Хопера, то на тело няни.

– Кто я? – задумался Хопер, как вдруг радостный шепот Шэка – «Ваше высочество, вы живы?» – прервался топотом на лестнице. В келью ввалились сразу и Эйк, и Мушом. Они были бледны и растеряны, и даже смотревший на них принц не заставил их улыбнуться.

– Ваше высочество, Шэк, Хопер… – прохрипел Эйк.

– Беда, – скорчил гримасу Мушом.

– Короля хватил удар, – кивнул Эйк и вдруг скривился, словно болью пронзило сразу все его зубы. – Не откачали. Умер сразу. Сейчас все лекари там. Топот во всех коридорах. Отправляют за принцем Тригом.

– Дед? – растерянно прошептал Хода.

– Послушай, – повернулся к Хоперу Шэк. – Времени на разговоры нет. У тебя есть полчаса, чтобы выбраться из города. Или меньше. Затем все ворота будут закрыты до возвращения принца Трига. И я ничего не смогу сделать.

– Выводи меня из дворца, – кивнул Хопер.

– Ты ведь Бланс? – чуть слышно прошептал Хода.

– Бланс? – не понял Шэк.