Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

И в этом падении в пропасть Шимон узнал, что он не такой, как думал раньше. В нем давно уже зрела та самая жестокость, что пугала его в окружающем мире. Шимон узнал, что может убить, не испытывая ни малейших угрызений совести. Не испытывая страха. Ничего не испытывая. Узнал, что может жить без Бога. Более того, может жить Богу вопреки.

Тем временем он прожил в Римини уже почти пять месяцев и снова изменился. Всецело изменился. Вот уже почти пять месяцев он каждый вечер говорил себе, что завтра отправится в путь, но вместо этого оставался. «Но почему?» – Вновь и вновь Шимон задавал себе один и тот же вопрос и не мог найти на него ответа. Не хотел найти ответ, ибо знал, что это вызовет лишь неловкость. Намного проще было каждый вечер притворяться, будто он готов уехать в любой момент. У Баруха был план мести, была важнейшая цель в жизни, и он избегал неприятнейшего ответа на этот вопрос. На вопрос «Почему?».

«Я устал, – говорил он себе вновь и вновь. – Мне нужно отдохнуть».

Но рано или поздно ему придется принять правду. Пять месяцев назад, приехав в Римини, он познакомился с Эстер. Женщиной, чье имя значило: «Я скроюсь». Женщиной, одним именем своим показывавшей, что ей известна истинная история человека, называвшего себя Алессандро Рубироза.

Увидев ее в первый раз, услышав ее голос, голос лучшей из певиц его овеянной легендами родины, Шимон почувствовал облегчение, точно кто-то избавил его от тяжкой ноши. И в то же время на него обрушилась усталость, словно пришлось в тот самый миг признаться себе во всем, что он взвалил на себя. Тогда Шимон смотрел на Эстер, зная, что прощен. Зная, что принят. Эстер не ждала, чтобы он был счастлив. Она даже не требовала от него, чтобы он пытался стать счастливым.

– Пойдемте! – сказала она. – Вы не можете гулять в таком виде, еще простудитесь. – Эстер протянула ему руку.

Шимон отпрянул, уставившись на ее ладонь.

Эстер убрала руку.

«Но она не кажется смущенной», – подумал Барух.

Они вместе пошли к таверне «У Тодески».

Но Эстер не могла оставаться серьезной так долго. Уже через пару шагов она вновь расхохоталась.

– Простите. – Женщина сконфуженно прикрыла рот ладонью, точно маленькая девочка, и со смехом указала на башмаки Шимона. При каждом шаге из них со странным звуком вытекала вода. – Они так квакают, будто у вас полные башмаки лягушек. – Эстер никак не могла отсмеяться. Ее щеки раскраснелись, косы упали на плечи. – Вы не обиделись?

Шимон покачал головой. Он не знал, что произошло. И почему. Знал только, что после его встречи с Эстер стена, воздвигнувшаяся вокруг его сердца, начала разрушаться. И в этот миг ему стало ясно, что он не уедет из Римини. Не станет преследовать Меркурио. По крайней мере пока. Не сможет отказаться от общения с Эстер. Не сейчас.

Вечерами, когда Шимон укладывался спать в своей комнате в таверне, его иногда одолевали мрачные мысли, и тогда он вновь чувствовал дыхание смерти. Но эти мысли не тревожили его. Они исчезали, таяли, словно облака в ветреный день, ибо тогда Шимон сосредотачивал все свои помыслы на Эстер. Он думал о прошедшем дне и представлял себе следующий. И посредине, в этом парении между вчера и завтра, Барух обретал высшее наслаждение. И покой. Ибо тогда Шимон знал, что не одинок.

– Вас не тревожат взгляды людей? – Эстер отвлекла его от раздумий.

Шимон оглянулся и только сейчас заметил, что они уже ушли с пляжа и теперь двигались по улицам города. Прохожие оглядывались на них, удивляясь мокрой одежде Баруха.

Шимону подумалось, что Эстер – единственный человек, общению с которым не мешает его немота. Женщина задавала ему только вопросы, предполагавшие ответ «да» или «нет». В ее обществе Шимону не приходилось писать или объясняться жестами, надеясь на то, что его поймут. С Эстер все было просто.

Он покачал головой.

– И меня нет, – удовлетворенно кивнула она.

Шимон посмотрел на нее, и Эстер с улыбкой ответила на его взгляд.

«Она хорошая женщина, хоть и еврейка, – недавно сказал ему трактирщик, заметив, что Шимон каждый вечер ходит с ней гулять. – Но она не из тех, кто может сменить веру, господин, – заговорщицки прошептал он. – Поэтому можете не беспокоиться и… заполучить то, о чем мечтаете. – По его лицу скользнула улыбка, свойственная всем мужчинам, когда они говорят о том, как бы переспать с понравившейся женщиной. Впрочем, увидев презрение на лице Шимона, трактирщик тут же пожалел о сказанном. – Только не поймите меня неправильно, господин…»

– Не хотите ли зайти в мой дом обсохнуть? – вдруг спросила Эстер, останавливаясь у двери, у которой они прощались каждый вечер после прогулки. – Вы могли бы надеть вещи моего мужа, пока ваши не высохнут.

Шимон был ошеломлен. Он растерянно оглянулся. В тот день, когда трактирщик полез к нему с пошловатыми советами, Шимон впервые задумался о том, как Эстер выглядит без одежды. А сегодня, когда они гуляли по пляжу, Баруху захотелось поцеловать ее.

– Я уже говорила вам, мне все равно, что болтают обо мне люди, – заявила Эстер.

Шимону сразу вспомнилась девушка из трактира неподалеку от Нарни. Невзирая на ее красоту и разгоревшуюся в нем страсть, Барух не смог овладеть ею. Впервые за все это время Шимон подумал о том, что все-таки стоит уехать и продолжить охоту на Меркурио. «Ты не обретешь покой, пока не отомстишь этому проклятому юнцу», – подумал он. Шимон чувствовал себя в ловушке. Точно его прижали спиной к стене, загнали в угол. В нем начала подниматься злость.

Он неприязненно посмотрел на Эстер, развернулся и в ярости зашагал прочь.

Женщина не произнесла ни слова. Она не пыталась остановить его.

Дойдя до переулка, куда ему нужно было свернуть, Шимон оглянулся.

Эстер, понурив голову, пыталась открыть дверь, но ключ выпал у нее из рук. Нагнувшись, чтобы поднять его, женщина провела по глазам тыльной стороной ладони, словно отирая слезы.

И вновь перед его внутренним взором предстало потрепанное жизнью личико и развратное тело девчонки из Нарни, так унизившей его. У Шимона болезненно перехватило горло. Он сжал кулаки и стиснул зубы. Ногти впились ему в ладонь, челюсти скрипнули.

Эстер уже собиралась закрыть дверь, когда увидела мчащегося к ней Шимона. Лицо у него раскраснелось, глаза широко распахнулись от злости. Он грубо втолкнул женщину в дом и захлопнул за собой дверь.

Эстер ни на шаг не отпрянула от него. Ее розовые губы были слегка приоткрыты.

Барух замер. Он дрожал от страсти.

А затем безудержно, без тени нежности набросился на нее. Кровь ударила ему в голову, а затем, столь же быстро и внезапно, бушуя в венах, устремилась к его чреслам. Похоть затмила собою все. Прижавшись к Эстер, он схватился за ее спину и грубо притянул к себе. Женщина чувствовала его возбужденный член, когда Шимон прижался к ней бедрами. Он задрал ей юбку и прижал женщину к стене, затем сунул руку ей в льняные трусики, порвал ткань, и его пальцы скользнули ей между ног. Зажмурившись, Эстер открыла рот в немом крике. Барух нащупал жесткую поросль, а под ней – теплую плоть, вдруг подавшуюся под его пальцами, открывшуюся влагой.