Придон - Юрий Никитин

В центре сада запели трубы, но не воинские мелодии, авеселые, игривые. Кто-то сразу запел песню, несколько дюжих глоток охотноподхватили. Кое-где пускались в пляс, некоторые ликовали просто потому, чтовпервые за долгое время наелись досыта, а другие радовались обилию диковинныхблюд, о которых будут рассказывать дома после славной победы над дикимиартанами.

Для многих в диковинку казалась даже посуда: медная,бронзовая и даже из глины, обожженной таким дивным способом, что глина уже неглина, а что-то вроде темного стекла, блестящего и волшебного на ощупь. В такойпосуде подавали супы, похлебки из рыбы, ячменя, бобов, всевозможных земляныхзлаков. В посуде помельче на стол ставили дичь, печеную рыбу, а жареных вепрейи оленей подавали целиком, их появление воины встречали громкими радостнымикриками.

Все это подавалось в холодном виде, а когда пришел чередгорячих мясных блюд, все уже чувствовали себя почти насытившимися, но завопили,когда четверо могучих слуг поставили на стол исходящего горячим паром жареногобыка. А затем столы заполнили жареными тушами оленей, сайгаков, молодыхбаранов, окороками. Ветчина, корейка – уже без разбору, везде в изобилииширокие плошки с драгоценными пряностями, что любой еде придают жгучий вкус, итогда даже самый сытый не может удержаться и не схватить еще кусок или ломоть…

Мало кто из этих наемников видел даже половину таких блюд,многие впервые столкнулись с пряностями, хохот раздавался то в одном месте, тов другом, когда какой-нибудь слав зачерпывал горстью красный перец и отправлялв пасть, а потом с красным лицом и выпученными глазами беспомощно разевал рот изнаками умолял дать ему воды, пока не превратился в пепел на этом магическомогне.

Горцы, насытившись первыми, начали шляться по саду изатевать ссоры. Хвастаться шрамами, рассказывать о победах, а славы, напротив,ни один не поднялся из-за стола, ели и пили псе, что перед ними ставили, надблюдами наклонялись так, что могли есть даже без помощи рук, по сторонампоглядывали молча и зверовато.

Взошла луна на темнеющем небе, по всему саду зажгли факелы,но еще ярче полыхали костры. Их разожгли просто так, из любви к огню, а надрова порубили в первую очередь те дивные деревья, чтобы посмотреть, какие онивнутри.

Воздух был горячий, плотный, напоенный запахами вина, мяса,рыбы, сыра. На столы подали драгоценную посуду из серебра, многие блюда былиукрашены драгоценными камнями. Это уже принесли из дворца Дуная, а вскоре,помимо десятков бочек вина, присланных Тулеем, появились сотни кувшинов сдрагоценным вином из заморских стран. Даже вдрызг пьяные наемники оценилипрелесть этих вин, заорали восторженно и тут же бросились грабить винныеподвалы Дуная, где вино только самое выдержанное, редкое, дорогое.

Кто-то заорал некстати, что Тулей пожадничал, прислав имвино в простых бочках, как каким-то бедным поселенцам. А они – доблестныеспасители Куявии, но его никто не поддержал, ибо из подвалов Дуная неслидрагоценные вина, их можно пить вволю, пить не из чаш, а прямо из кувшинов, у Дунаядаже в бочках оказалось вино настольно крепкое и одновременно нежное, что пилидаже угрюмые славы, которые вообще-то к вину раньше выказывали полнейшееравнодушие.

Ноги в темноте хлюпали по грязи, это земля перемешивалась служами дорогого вина. Сверху падал серебристый свет, над садом застыло и всевремя уплотнялось облако тяжелого желтоватого пара, смеси человеческого дыханияи запахов мяса, рыбы, вина. Пьяные крики, песни, визг женщин – все это немогло заглушить громкого чавканья славов, что спокойно и неспешно пожирали все,что появлялось на столах. Кое-где в воздух взлетали табуретки, словно в корчме,раздавались вопли, а потом большая толпа повалила наконец в сторону застывшегов ужасе дворца.

Горцы вызывали всех на спор, кто метнет нож точнее, предлагалибороться на руках, но все разом умолкли, когда в их сторону от стола изволилповернуться один из славов. Состязались, кто больше выпьет, кто поднимет взубах барана, кто сумеет разгрызть толстую кость. Полураздетых пьяных женщинпередавали из рук в руки, из дворца привели еще нескольких человек, мужчинзаставили прыгать и плясать, а женщин с хохотом лапали, задирали им подолы.Кто-то визжал всерьез, кто-то притворно, некоторые принимали все молча, какнеизбежное. В саду, от которого осталась едва ли половина деревьев, царилодикарское бездумное веселье. Чуйники с разукрашенными цветной глиной теламиначали плясать с жуткими гримасами, изображая диких артан, часть из нихпоказывали в танце, как они будут повергать этих степных дикарей.

Среди пирующих бродил веселый Булат, обнимался, плясал,охотно смеялся шуткам, ко всем прислушивался, присматривался, а когда весельеначало не то чтобы стихать, но в нем появилось что-то нарочитое, он вскочил настол, прокричал звонким веселым голосом:

– Воины!.. Герои!.. Сейчас нас кормят и поят, но кормяти поят даже скот, не так ли?.. Зато их разряженные, как спесивые петухи,дворцовые солдаты пьют из золотых чаш и едят со скатертей из драгоценнойзаморской паволоки. Разве они проливали кровь за Куявию? Нет, ее проливали иснова прольем мы, которые завтра уйдем в бой. В бой, из которого не всемсуждено вернуться!.. И что же? Дворцовая охрана, что не прищемила себе дажепальчик во благо своей страны, будет пить из золотых чаш, когда наши костибудут тлеть в этой земле?

Его слушали с восторгом, он сумел зажечь, а сейчас сотниголосов заорали дико и грозно:

– Чаши!..

– Золотые чаши!..

– Пусть принесут золотые чаши, иначе мы здесь разнесемвсе!

Наиболее нетерпеливые ринулись к воротам, там ожидала толпаслуг. В их обязанности было доставлять необходимое для пира из дворца Тулея,если вдруг такое не отыщется во владениях Дуная. Булат сразу прокричал громко,что если им на пир не доставят золотую посуду, из которой должны пить герои, ане лизоблюды во дворце, то они сами придут и возьмут.

Он был пьян, но все же понимал, что дворцовая армия, пусть исильно поредевшая, в состоянии разгромить пьяный сброд, в который превратилисьмогучие и дерзкие отряды наемников. Правда, Тулей этого не станет делать, ведьон старается их использовать против артан, потому…

Он видел по глазам слуг, среди которых были люди и оченьвысокого ранга, что чаша весов заколебалась. Он уже ожидал, что последуетотказ, и сам готовился с пьяным смехом отступить, но старший из слуг сказалосторожно, что, конечно же, они герои и должны пить и есть из достойной ихпосуды, но сейчас ночь, а эта посуда хранится в особой комнате, что запираетсяна ключ. А сам ключ хранится у главного распорядителя пиров.

– Так возьмите у него! – вскричал осмелевшийБулат. Толпа, что явилась вслед за ним, поддержала свирепым ревом. – Иливам помочь?

В толпе раздались веселые вопли:

– Мы поможем!

– Мы так поможем!

– Мы всегда с удовольствием… Слуга ответил ещеосторожнее: