Забытый замок - Антонина Клименкова

— Знаешь, а я ведь вначале приняла тебя за вампира. Нет, правда! Скажешь, не похож? Вылитая мечта каждой сумасшедшей девицы эпохи Байрона и прочего декаданса — бедный бледный граф в зачарованном, забытом миром замке.

— Только вот замок оказался с секретом.

Я взглянула на него. Просто так, без робости… И забыла отвести глаза. Он смотрел на меня, тревожно, пристально. И тогда с нами случилось что-то непонятное. Нас потянуло друг к другу, как будто неведомая сила подслушала тайные желания наших сердец…

— Что это?! — воскликнула я, опомнившись.

Под ногами задрожали камни. Порыв шквального ветра ударил так, что едва устоишь. Не найдя выхода, закружился смерчем.

— Началось! — крикнул Тони, крепко держа меня за руку.

Там, по ту сторону времени, началось колдовство. Такое, что без труда пронзило все слои пространства, обдало нас пронизывающим холодом.

Прикрыв глаза ладонью и прищурившись, я обернулась, заглянула в комнату, где только что Стелла и Арман Дис были обычными влюбленными. Теперь обычными людьми назвать их я бы не решилась.

Стелла, подхваченная, закруженная смерчем, в развевающемся шелке простыней, повисла под потолком, но при этом удивления своего никак не проявляла. Кажется, она крепко спала. Точно, спит — повернулась на бок, сонно почмокала губами, положила ладонь под щеку.

Меж тем граф, в нижней сорочке, кое-как заправленной в панталоны, стоял перед кроватью на коленях. Положив знакомую книгу перед собой на постель, водя по странице пальцем, бормотал какие-то заклинания.

— Чего это они? — спросила я.

— Он хочет сделать ее бессмертной.

— А-а! Поняла. Граф решил подстраховаться — на случай, если придется уступить. Инквизиция потребует сжечь жену-ведьму, а тут вот вам! Фигушки. Правильно?

— Только Стелла об этом не знала, — кивнул Тони.

— А это вам, мужчинам, урок! — заявила я. — Нечего от жен секретничать. Вон он развел тайн всяких — за то и поплатился.

Насмотревшись сцен прошлого, я, как всякая сентиментальная девица, прониклась сочувствием к несчастной любовной истории давно минувших дней. И от души начала жалеть Стеллу.

Однако последняя на сегодня экскурсия по времени вернула меня на землю, освободив разум от липких тенет жалости и сострадания.

На этот раз Энтони подвел меня к внешней стене. Я на миг зажмурилась от ударившего в глаза яркого лунного света.

Честно сказать, я не то чтобы боюсь высоты — просто не люблю. Но от развернувшейся перед глазами панорамы дыхание перехватило.

Луна сверкающим январским снежком повисла на сапфировом небосводе над лесом, черным, волнующимся от ветра океаном, уходившим к горизонту. Воздух наполняла свежесть минувшей грозы. Вдали серая полоса уплывающих туч то и дело озарялась вспышками молний. Вот уж сколько ночных пейзажей я насмотрелась за эти каникулы, а все никак привыкнуть к такой красоте не могу!..

Но Энтони указал на что-то внизу. Я наклонила голову… Вот вниз смотреть совсем не так приятно, как вдаль. Коленки задрожали, и я чуть не выпала — и из подпространства, и просто с высоты крепостной стены. Оказалось, что стою я на фигурном козырьке стрельчатого окна. А рядом из-под карниза выглядывали высеченные из камня гаргульи. Хорошо же мы, наверно, смотримся — прямо русская тройка: по бокам химеры, посередине я. Ладно Энтони рядом, если что подхватит…

Внизу, под окнами кухни, вышагивала взад-вперед девушка в поблескивающем в лунном сиянии черном костюме из лаковой кожи. Мотоцикл ее притаился недалеко, под кустом шиповника. Девушка явно ждала кого-то.

Едва заслышав шорох, «таинственная незнакомка» кинулась к окну. Тут мне стало плохо видно — из-за зарослей чайных роз. Кажется, ставни отворились, из окна вылезло привидение в несуразно длинной ночной сорочке. Двигалось оно странно, будто лунатик во сне, что-то прижимая к груди обеими руками.

Я смотрела во все глаза.

— Не узнаешь? — Даже спиной я почувствовала его улыбку.

Девушка что-то сказал привидению, и то вяло протянуло к ней руки. В руках у лунатика блеснул тусклым золотом переплет. Книга.

— Вот ведьма! — вырвалось у меня от души, из самого сердца.

Чтобы стать личностью, нужно делать ошибки.

— Где вы все пропадаете? — спросил Джеймс. С удочкой на плече, в шлепанцах и шортах, он направлялся в сторону пруда.

— Все в прошлом! — махнул рукой Тони.

— Что в прошлом? — не понял он. Но объяснять было некогда. — Э, нет! Подождите-ка! — окликнул нас Джеймс.

Пришлось вернуться.

— Энтони, я должен с тобой серьезно поговорить. — Джеймс положил руку ему на плечо (для верности, наверное, чтоб не убежал).

Я деликатно отошла на пару шагов.

— Мне кажется, у тебя возникли проблемы…:

— Кажется? — усмехнулся Тони.

— Я имею в виду твое легкомысленное отношение к самому себе. Ты помнишь, что должно произойти этой ночью?

— Помню.

— И что? Почему же тогда я вижу, как горничные выбрасывают в мусор свежеопустошенные пивные бутылки? Что за утренний алкоголизм?

Тут я сочла нужным встрять.

— Прошу меня, конечно, извинить, — сунулась я, горя желанием напомнить, кто здесь любитель коньяка и прочих радостей жизни. — Однако тут кое-кто еще…

— Ну конечно! — воскликнул Джемс, с прищуром взглянув на меня. — Теперь-то я вижу. То-то у вас обоих вид не вполне трезвый.

Но Энтони решительно прервал шефа:

— Позвольте отложить нашу беседу. Поговорим позже, а сейчас извините.

Мы оставили Джеймса в крайнем недоумении. Энтони спешил, я вприпрыжку едва за ним поспевала. Но все-таки оглянулась и помахала шефу рукой.

Стелла нашлась в оранжерее зимнего сада. Она была занята составлением икебаны из цветков розовой орхидеи, срезанных ею здесь же, и из угловато-корявых веточек сосны, наломанных на заднем дворе.

— Ах, Тони! — обрадовалась она. — Как хорошо, что ты пришел. Мне кажется, в букете не хватает белых маргариток. Я видела подходящие на… — но, подняв глаза, осеклась, — …на клумбе, — договорила она, в недоумении отложив цветы.

Энтони встал перед ней, опершись руками о стол с разложенными растениями, пристально глядя ей в лицо.

Между ними дрожала икебана, незавершенная композиция с торчащими веточками и одинокими цветками.

— Что еще? — спросила Стелла, не отводя глаз.

— Почему ты мне не сказала? — отчеканил он каждое слово. — Почему ты не сказала, что была его женой?

Стелла не стала уточнять, о ком речь.