Забытый замок - Антонина Клименкова

— Тони, — прошептала я, — а ведь это она дважды пыталась утопить меня в ванне.

Ведьма с жадным любопытством разглядывала Стеллу.

— А ты красивая, — сказала она. — Одно слова — графиня! Но ничего, скоро он и тебя на костер отправит. Как только родишь ему наследника — так и отправит.

— Он меня любит. — Но прозвучало это как-то жалобно, неубедительно.

— Ха-ха-ха! — зло рассмеялась ведьма. — Он собственную душу дьяволу заложил! Неужто тебя пожалеет?! Послушай-ка, что я тебе скажу, — заговорила она серьезно, понизив голос до свистящего шепота. — Бежать ты от него не сможешь — он везде тебя найдет, не зря столько нас замучил. Да и детишки у тебя…

— У меня дочь.

— Две дочери будет. Ему не говори — говори, что сына ждешь! Но берегись, родишь только двоих, мальчонки у тебя не будет. Если он про то узнает — убьет сразу, чтоб без помех вторую жену взять. Потому ты сама его убить должна — и поскорее! Не вздумай тянуть время-жизнь свою погубишь и детей не спасешь. Сроку тебе осталось до следующей весны.

Кончился разговор невесело. Стелла, давясь слезами, выбежала из подземелья, забыв свечку на полу. Лужица воска расплылась, свеча упала. Язычок пламени переметнулся на сухую солому, заменявшую узнице постель.

— Идем отсюда, — поторопил меня Энтони.

Но отблески вспыхнувшего огня и жуткий смех пробились сквозь пелену времени и еще долго отдавались эхом в коридоре стен.

— Бедная Стелла, — вздохнула я после, переведя дух. — Сколько же времени она ждала и сомневалась! Я б не выдержала, честное слово, — жить с человеком и думать только о том, он ли тебя убьет или ты его!

— Арман не собирался ее убивать, — сказал Тони, — и сделал все возможное, чтобы ничто не могло ей повредить.

— Да ну? Даже наперекор Джеймсу?

— Сейчас ты сама в этом убедишься, — кивнул он.

И снова нам предстоял путь — наверх по лестнице, ведущей вниз. То есть наоборот… Впрочем, я запуталась. Короче, следующий эпизод из прошлого нас ожидал в той самой спальне, которая ныне была предоставлена в мое распоряжение.

— Раньше эта комната принадлежала графине, — пояснил Тони.

Кто бы сомневался — самые уютные апартаменты во всем замке (не считая кухни).

Серая дымка времен рассеялась, и глазам предстал знакомый интерьер.

В комнате никого не было.

— Вот черт! И ведь не перемотаешь на полчаса вперед, — раздосадованно и как-то смущенно пробормотал Тони. — Утром замок показал только конец этой сцены…

Свечки в серебряных канделябрах мигнули от сквозняка. Дверь распахнулась, и на пороге появился граф. На руках он нес Стеллу, нежно обнимавшую его за шею и весело болтавшую в воздухе ногами — в пышной пене белых юбок. Закрыв дверь пинком, потому как руки были заняты, Арман легкомысленно покружился по комнате под заливистый смех подруги и плавно приземлил драгоценную ношу на постель.

— Иди ко мне, муж мой! — мурлыкнула новоявленная графиня. Притянув к себе супруга за воротник, впилась в губы страстным поцелуем.

Вот и ясна причина смущения. Оказаться свидетелем первой брачной ночи, пусть там произойдут (или произошли?) самые фантастические события, — удовольствие не всякому по вкусу, сомнительное для нормального человека, а уж тем более для родного пра-пра-пра-пра…

— Тони, — начала я, — может, ты своими словами расскажешь, чего тут дальше такого замечательного произойдет. А то как-то неудобно получается… Ой!

Тут как будто сверкнула вспышка молнии, ослепив на миг. В кои-то веки проявившийся на лице Энтони румянец сменился бледной растерянностью.

Целующаяся парочка исчезла, как будто и не было ее.

Дверь распахнулась, в комнату вошел высокий человек в черном. Он внес на руках… Точнее, он нес, перекинув через плечо, бездыханное, как мне показалось, тело, руки и голова которого безвольно болтались в складках бархатного плаща. Человек щелкнул пальцами, и в комнате, до того освещенной лишь лившимся из окна светом луны, зажглись свечи.

— Опять дежавю! — вырвалось у меня.

Человек в черном (которым оказался Энтони) аккуратно положил тело (которым оказалась я) на широкую кровать.

— Боже мой! — ужаснулась я. — Я вся в ссадинах! И одежда порвана… Какой ужас, на кого я похожа!..

— Не понимаю, как это могло случиться… — Энтони (тот, который стоял рядом) огорчился еще больше меня. — Каким-то образом два совершенно не связанных события, разделенных уймой времени, слились в памяти замка в одно. Уйдем?

Снова вспышка, и снова на постели оказались новобрачные граф с графиней. И тут же исчезли.

— Нет, погоди… Вот! Опять я. — Всепоглощающему любопытству моему не было пределов. И смущаться даже в голову не пришло. В отличие от Энтони — он глаз поднять не смел.

— Надо же! Это я так от переживаний вырубилась. Сколько же я времени в обмороке была? До утра? Или это обмороком не считается и я просто спала так крепко от переутомления? А зачем ты мою любимую маечку ножом разрезал? Так снять не мог, что ли? А впрочем, все равно от нее одни лохмотья остались… А Марта меня уверяла, будто это она собственноручно меня в свою ночнушку переодела.

— Я приказал так говорить, — тихо, охрипшим голосом сказал Тони.

— Угу, понятно, не хотел меня засмущать. Ничего себе коготки! Это у меня на спине твои волчата автографами расписались. А разве у волков на лапах тоже по пять пальцев? Надо же, я и не знала. А что за гадостью ты мне спину мажешь?

— Это мазь, — пояснил он, скупо роняя слова. — На мяте и на… Других травах. По старинному рецепту. Помогает, когда кошки подерутся.

Я невольно повела плечами, представив (или вспомнив?) прохладную нежность прикосновений к разгоряченной, израненной коже.

— Наутро не осталось ни одного синяка… Энтони, признайся честно, стал бы ты со мной так возиться, если б на моем месте оказалась не я, а кто-нибудь другой? Скажем, толстый мужик с кривыми волосатыми ногами?

— Не знаю. Нет, наверно. Во всяком случае, толстого мужика с кривыми ногами я не стал бы нести на руках. Да и волки у меня очень разборчивы…

— Значит, с кого-нибудь другого ты не стал бы сводить все синяки, даже тот, который я заработала еще дома, катаясь на роликах?

— Наверно.

— Выходит, я тебе не безразлична?

— Разве тебе нужно об этом спрашивать?

До прошлого — далекого и близкого — можно было, казалось, дотянуться рукой. Три времени сошлись узлом в одном пространстве. Но ни нам двоим, ни тем двум парам друг до друга дела не было.

— Я сразу понял, что ты особенная, — тихо признался он. — Раньше я никого не чувствовал так сильно, как тебя. Тебя я ощущаю остро, ярко, порой даже страшно делается. Не только боль — тепло, настроение. До тебя я не представлял, что так может быть.