Одноглазый дом - Женя Юркина

Вслед ему раздался характерный хлюпающий звук – сигнал о том, что новая порция страха понравилась безлюдю не меньше предыдущих. Дарт попросил Флори уйти, однако она уже поняла, от какого зрелища ее пытаются уберечь.

Из стены напротив торчала часть туловища и голова – казалось, мертвец поглощен стеной или застрял в ней. Из его перекошенного, будто кричащего рта свисали нити паутины. Он находился здесь немало времени, но хорошо сохранился из-за низкой температуры, а может, стены хартрума особым образом влияли на тело. Раздумывать над этим не хотелось.

Флори была готова закричать от ужаса, но из груди вырвался только тяжелый вздох.

– Мальчишка из Общины. – Дарт сделал такой вывод по лохмотьям его одежды.

– Как Рин мог пропустить такое? Он что, слепой?! – негодовал Дес в коридоре, не решаясь подойти ближе.

– Он не проверил хартрум, потому что это не по Протоколу.

– Или проверил, но безлюдь скрыл от него тело, – предположила Флори и указала на ошметки глины на полу. Если безлюдь умудрился спрятать в стене потайную дверь, почему не мог проделать то же самое с… трупом?

Дарт согласился с ней и мрачно добавил, что, вероятно, этим объясняется убийство Паучихи. Если кто-то знал о жертве и не доложил следящим, он мог распорядиться информацией иначе: например, запросить за свое молчание высокую цену. Доступ к тоннелям безлюдей. Неужели Паучиха так легко предала Протокол, лютенов и своего безлюдя? Или сама угодила в чужую паутину, а когда осознала, поплатилась жизнью?

Любой охотник – чья-то жертва.

– Может, спросим у самого безлюдя?

Флори знала, что безлюди обладают речью, однако никогда не сталкивалась с говорящим домом, а потому сомневалась в своей идее. К тому же Дарт заявил, что ничего не выйдет, поскольку у них нет ключа от хартрума. Дома не болтали с чужаками и хранили молчание, чтобы уберечь себя.

– Попробуй, если хочешь, – в конце добавил Дарт.

Она решительно шагнула к стене, всерьез намереваясь заговорить с ней. Но стоило Флори подойти ближе, как под ногами что-то громыхнуло, и от пола вверх зазмеилась трещина, разрезая тонкую плоть стены. Кусок глины откололся, как скорлупка, освободив тело, заключенное внутри. Туловище дернулось, накренилось вперед, будто хотело добраться до Флори, а затем ей под ноги звонким градом посыпались пуговицы. Десятки, сотни разномастных пуговиц извергались из распахнутого рта мертвеца, словно заполняли все его тело. Когда в дощатый пол с глухим стуком вонзилось несколько латунных ромбов как на мундирах следящих, Флори резко отпрянула, и стены безлюдя жадно зачавкали. Он был способен сам прокормить себя, создавая условия, чтобы поживиться страхом каждого, кто переступит порог. Не стоило им болтать о том, чего они боятся. Безлюди могли хранить молчание, но всегда слушали.

После такой жуткой выходки Флори предпочла бы немедленно покинуть дом, однако Дарт решил бегло осмотреть первый этаж. Эти комнаты были ей знакомы: старое пианино, едва не придавившее их, дыра в полу, куда она провалилась. Где-то внизу лежала груда матрасов, там же находился вход в тоннели.

Чтобы попасть в подвал, Дарту пришлось спуститься по деревянным подпоркам. Очевидно, другого пути не было, а Паучиха, лазающая по перекладинам, не нуждалась в лестнице. Еще одна мера безопасности против незваных гостей. Флори подумала о том, что убийца Паучихи вряд ли смог бы незаметно пробраться сюда через тоннели. Значит, лютина знала его и впустила сама.

Они обсуждали это по пути к домографной конторе. Факты тасовались как игральные карты, детали лепились друг к другу, пытаясь соединиться в общую картину, и хотя события постепенно вставали в логичную последовательность, оставалось еще множество зияющих дыр. Был ли мальчишка из Общины случайной жертвой? Какую цель преследовал злоумышленник и что хотел получить от безлюдей? Почему ему так важен фамильный дом Флори и Офелии, который и безлюдем-то не числился? Ответы мелькали где-то на поверхности, но, стоило к ним приблизиться, ускользали, как стайка пугливых рыб.

В домографной конторе они застали только охранника, сообщившего, что второй день здесь никто не появляется. Дело не терпело отлагательства, и пришлось наведаться к Рину домой.

Он обитал на Озерных землях – престижном клочке земли, где селились любители водных прогулок, уединения и пасторальных видов. Когда-то на озеро мог попасть любой горожанин, а с тех пор, как территорию облюбовали богачи, здесь отдыхали лишь владельцы близлежащих особняков. Дом Эверрайна выделялся на фоне роскоши подчеркнутой строгостью линий и простотой форм, являясь воплощением самого Рина.

У ворот пыхтел автомобиль, переливаясь в лучах солнца белым перламутром. Когда на улицу выпорхнула Рэйлин, водитель вышел, чтобы услужливо открыть ей дверь. Девушка помедлила, заметив, что к ней направляются Дарт и Флори. Дес остался дожидаться их, чтобы не создавать толпу, но даже пара человек вызвала у Рэйлин негодование. Ее широкие, идеально лежащие брови сдвинулись к переносице.

– Даже не думай! – обратилась она к Дарту, выставив руку вперед, словно надеялась остановить его этим жестом. – Рина здесь нет, и лучше вам оставить его в покое.

Она бросила на них взгляд, не менее враждебный, чем ее тон и поведение.

– Я бы не стал беспокоить его по пустякам.

– Никаких дел! – строго сказала Рэйлин, будто была родительницей, принимающей решения за ребенка. – Из-за вас он сейчас в лечебнице, вам этого мало?

Ей удалось осадить напористость Дарта. Он извинился и выразил надежду, что все в порядке. Рэйлин кивнула с таким гордым видом, будто лично спасла своего жениха. О том, что произошло, она не обмолвилась ни словом, зато назначила виноватых.

– Конечно, вам плевать, что с ним. Решать свои проблемы, – тут она недвусмысленно покосилась на Флориану, – куда важнее, чем беспокоиться о других.

Дарт предпринял еще одну безуспешную попытку достучаться:

– Хотя бы записку ему передай.

Холодное молчание в ответ и жест водителю, чтобы он открыл дверь автомобиля, стоило воспринять как отказ. Это вывело Дарта из себя.

– Я прошу не невесту Рина, а его архивариуса!

Прежде чем скрыться в салоне авто, Рэйлин оставила за собой последнее слово:

– Захочешь поговорить с архивариусом, приходи в контору. А сейчас я Рэйлинноэла Вирджиния Хоттон. Всего хорошего, Дарт!

Она нарочно озвучила их имена, чтобы подчеркнуть разницу в статусе: четыре жалкие буквы не имели права указывать тому, чье имя едва поддавалось запоминанию. Наконец-таки Рэйлин показала свое настоящее лицо: строгая, гордая, самовлюбленная, она не имела ничего общего с образом той скромной прелестницы, что парила под потолком архива и улыбалась гостям на семейном празднике.

В душе Флори вспыхнул такой гнев, что она метнулась к автомобилю и выпалила:

– Передайте своему жениху, что при осмотре Паучьего дома он пропустил труп. Будет лучше, если Рин самолично исправит оплошность.