"Сталинский питомец" - Николай Ежов - Марк Янсен

Вы говорите, что они сюда не попадают. В основной своей массе 95% этой категории преступников сюда, конечно, не попадает. Но иногда под эту статью, как говорят, за волосы притягивают, в зависимости от того, как понимать антисоветскую агитацию. Вот, например, т. Люшков (Ростов-на-Дону) сообщил мне, что в Азово-Черноморском крае был такой случай: в одном из районов был арестован какой-то учитель за то, что у него нашли в качестве вещественного доказательства полное собрание сочинений Лермонтова!

Я думаю, что таких фактов у нас имелось немало, в виду того, что мы не имеем достаточно квалифицированного аппарата. Однако, я не исключаю и того, что в это количество дел на 51 тысячу человек, которые подведены под статью 58–10, вошли, несомненно, недоработанные дела, которые могли бы при умелом следствии раскрыть существующие к.-р. организации. Поэтому, если мы поставим своей задачей передачу всего этого количества людей, привлеченных за антисоветскую агитацию, в милицию, то, во-первых, мы должны будем строго определить, что такое антисоветская агитация. В каком случае мы передаем дела в милицию и в каком случае дело должно расследовать УГБ? Во-вторых, мы должны обеспечить такую систему оперативной связи УГБ с милицией, при которой милиция должна будет о всех случаях, которые прямо или косвенно дают возможность разоблачения к.-р. организации, немедленно ставить в известность УГБ.

Вот, например, анализ наших арестов за 1935 год.

Что касается цифр 1936 г., то они немногим отличаются от цифр 1935 г. Здесь по тем же статьям мы имеем 67% вместо 74% в 1935 г. Поэтому я не буду подробно называть цифр за 1936 г.

Какой вывод из этого дела? Вывод такой, что нам надо взять совершенно ясную линию на постепенное высвобождение аппарата ГУГБ от всей этой массы дел, которая огромным бременем на нем лежит.

Товарищи, при таком массовом масштабе арестов, при необходимости каждое дело агентурно разработать, а затем оформить следствием, в итоге получается, что весь аппарат УГБ невероятно загружен всеми этими мелочами. Аппарату УГБ некогда заняться оперативной работой, некогда искать контрреволюцию, он сгребает пенки, что уже появились на поверхности, а вглубь залезть не в состоянии.

И мне кажется, что одной из серьезных объективных причин наших провалов является то, что мы невероятно загружены всякими мелкими и мельчайшими делами, которые не имеют отношения к УГБ.

Возьмите Азово-Черноморский край. Я не в упрек тов. Рудю хочу это сказать, потому что многие товарищи могут это дело отнести с успехом также и к себе. По количеству арестованных АЧК был одним из передовых краев, а вот раскрытых контрреволюционных дел, в частности, троцкистских, в Управлении НКВД по АЧК почти не было. Так что, само по себе количество арестованных еще не является показателем хорошей работы. Иногда приходит товарищ и говорит: «Позвольте, Вы говорите, что я плохо работаю, а у меня вот столько арестованных».

Но это ведь еще не говорит о работе УГБ. Это говорит о работе административной, которую должны выполнять другие аппараты, а рядом с УГБ ты еще не ночевал. Это не очень хорошая характеристика. Но многим это должно послужить укором, потому что задача УГБ вовсе не заключается в том, чтобы заниматься проведением широких репрессий по различным видам преступлений, не имеющих никакого отношения к политическим преступлениям, носящим лишь уголовный или должностной характер.

Я уже не говорю относительно общего количества привлеченных — 299–300 тысяч человек. Я сомневаюсь, чтобы была особая нужда в привлечении такого количества людей. Если мы, предположим, каждый год привлечем 300 тысяч человек, при чем освободим из них 50–30%, потом вновь их арестуем, куда же это годится? 300 тысяч арестовать в год, только по ГУГБ… (голос: «и 600 тысяч по милиции»). Не знаю, во всяком случае, у меня это вызывает некоторые сомнения. Не знаю как у Вас (голоса: «Правильно»). Ну, загребаем мы, сети закидываем, попадет в них мелкая рыбешка, а глядишь, среди мелкой и какой-нибудь налим попадается. А работа эта ложится тяжким бременем на аппарат УГБ. Цифра привлеченных за 1936 г. гораздо меньше, чем за 1935 г., но все-таки она еще значительна. А отсюда вывод, товарищи, что нам нужно перестраиваться и перестроить не только УГБ, но и милицию. Поэтому нужно сейчас часть функций УГБ передать в милицию. Надо подумать, как это лучше сделать. Этот вопрос надо решать не с точки зрения больших масштабов, а совершенно конкретно, по мере того, как милиция будет перестраиваться. Тов. Вельскому нужно подумать над тем, не следует ли создать для этой цели специальный аппарат. Нужно, чтобы наша милиция стала на ноги и смогла наблюдать за порядком в нашей стране (голос: «Правильно»). Взаимоотношения с прокуратурой, в связи с этим, нужно пересмотреть (голос: «Иначе они изобьют»).

О кадрах

Следующая группа вопросов — это люди, о чем я и хотел сказать. Вся наша реорганизация будет впустую, если мы не подумаем о людях. Я должен сказать, что видел и знаю много людей, через мои руки прошло много работников, так что, с точки зрения оценки нашего аппарата по Москве, должен сказать, что аппарат у нас квалифицированный. Если бы в любом ведомстве был такой аппарат, то это было бы замечательно. Мы имеем возможности, о которых и сами часто не предполагаем, в части расстановки и выращивания людей. У нас есть прекрасные люди. Посмотришь, работает оперуполномоченный, за спиной у него 10 лет чекистской работы, а он сидит на одном месте без движения. Во всяком случае, мы располагаем людским составом, который позволяет нам маневрировать. Это не говорит о том, что мы не должны пополнять своих кадров, но нам нужно создать элементы движения. В связи с нашими организационными делами, нужно так расставить людей, чтобы мы подняли целые пласты, целые группы новых людей из чекистского аппарата.

Из тех мероприятий, которые мы проводим в центре по кадрам, я хочу остановиться на двух. Первое мероприятие следующее: я договорился с ЦК ВКП(б) об отборе 150–200 секретарей РК ВКП(б), орденоносцев, людей, прошедших школу партийной работы, работавших на самых тяжелых участках, людей проверенных политически, имеющих за спиной не один год политической работы. Эти 150–200 человек несомненно будут для нас огромным подспорьем, при их помощи мы сможем подкрепить некоторые участки. Эти люди пойдут на работу, начиная с начальников районных отделений в те районы, о которых я вам говорил. Часть из них пойдет работать в наши городские аппараты, часть в областные.

Это первая мера, которую надо организованно провести.

Второе — я поручил Отделу кадров создать из числа чекистов, работавших на периферии и в центральном аппарате, резерв на выдвижение и на выдвижение серьезное. Я имею в виду выдвижение самое разнообразное — на начальника Управления НКВД, на заместителя его, на начальников крупнейших отделов. В резерве должно быть 150 человек, которыми можно располагать. Я не привык так работать, я пока чувствую себя в этом отношении беспомощным человеком. Приходит ко мне начальник какого-нибудь крупного областного управления и просит помочь ему людьми, а я киваю ему головой: помочь действительно надо. А помощь моя заключается в том, что я посылаю его в Отдел кадров посмотреть, что там есть, а там начинаются споры и мне приходится их мирить. Мне приходится десять раз решать этот вопрос вместо того, чтобы сказать, что вот, у меня имеются такие-то люди, и оказать товарищу реальную помощь. Получается какое-то идиотское состояние. Сейчас же у нас с кадрами получается самотек. Отдел кадров распределяет только лишь проштрафившихся или же берет работника с одного места и пересаживает его на другое. Так безусловно не годится. Это недостаток управления, который сказывается на работе.