Дьявол знает, что ты мертв - Лоуренс Блок

– Не знала?

– Простите, ошиблась в употреблении времени глагола.

Я помотал головой:

– Нет, не ошиблись. Тогда вы не знали этого. Но знаете теперь. Потому что, по моему мнению, Глена Хольцмана застрелили по ошибке. На самом деле убийца охотился на Роджера Присока. Быть может, он имел только словесный портрет Ловчилы или просто перепутал мужчин при скудном уличном освещении.

– Я стояла на другой стороне улицы, – заметила она, – но даже мне он не показался похожим на Ловчилу Присока.

– Но вы уже знали, что это не он. Потому что чуть раньше видели его близко.

– Это верно, – сказала она и принялась рассматривать ногти, чтобы потом откусить заусенец. – Я даже не думала, что эти два убийства могут быть связаны. О первом – когда расстреляли Глена, – я, честно говоря, успела забыть. Не думала о нем уже несколько недель. А о втором мне не известны никакие подробности. Я, например, не знала, что там тоже сделали контрольный выстрел в голову.

– Своего рода автограф убийцы.

– Что-то вроде. – Она снова стала изучать ногти и даже подула на них, словно лак еще не успел высохнуть. – Я даже не знала, что он вернулся в Нью-Йорк.

– Присок?

– Да. Я не видела его несколько месяцев. Поговаривали, он вернулся в Лос-Анджелес. По-моему, он приехал сюда из тех краев.

– Я тоже слышал об этом.

– И узнала, что он вернулся, когда услышала об убийстве.

– У кого был зуб на него?

Она избегала встречаться со мной взглядами.

– У меня нет сутенера, – сказала она, – или менеджера, как предпочитают говорить некоторые в наши дни. Я едва знала Ловчилу Роджера и, поверьте, совсем не думала о нем. Он одевался достаточно консервативно, но мог напялить на себя костюм от Триплера, хотя выглядел в нем, как десятидолларовая шлюха в подвенечном платье. Смех, да и только.

– Понятно.

– Все, что я могу вам сообщить, будет информацией из вторых рук. И вы никому не расскажете, где получили сведения, потому что я буду все отрицать. Это понятно?

– Предельно.

– Я слышала – и узнала об этом только после исчезновения Роджера, – что он отправился в Калифорнию по причине недомогания. Иными словами, знал о намечавшейся расправе.

– Кто собирался расправиться с ним?

– С этим человеком я не знакома. Знаю только уличную кличку, но никогда не встречалась лично, потому что сам он не ходит по улицам, где работают девочки.

– Что за кличка?

– Зут.

– Зут? – повторил я.

– Да, по его выбору одежды, который куда как утонченнее, чем вкусы, которыми обладал мистер Присок.

– И он носит костюм в стиле зут?

– Да, но только настоящий, – ответила она, – если только вы вообще понимаете, о чем речь. Многие лепят эту этикетку на всякую безвкусицу и подделку, считая стилем зут малиновые шляпы и розовые «кадиллаки» с меховыми чехлами на сиденьях. Но истинный зут – это дорогие вещи по моде сороковых годов.

– Качественный драп и безукоризненная складка на брюках?

– Вот теперь я искренне поражена, мой дорогой. Уж простите, но никак не думала, что вы можете разбираться в моде. Но, как вижу, вы знакомы с историей и эволюцией мужского портновского искусства.

– Не сказал бы, что знаком с этим предметом по-настоящему хорошо, – отозвался я. – Но расскажите мне о Зуте. Он – чернокожий?

– Меня не предупреждали, что вы экстрасенс.

– Очень темная кожа, – продолжал я, – удлиненный подбородок, более запоминающийся в профиль, чем анфас. Маленький нос-кнопка.

– Такое ощущение, что вы его близкий приятель.

– Нет, я с ним тоже не знаком. Видел только однажды в голубом костюме в стиле зут и в овальных зеркальных очках. Еще на нем была шляпа. – Я закрыл глаза, чтобы напрячь память. – Соломенная шляпа оттенка какао с узкими полями и очень яркой лентой вокруг тульи.

– Когда это случилось?

– Примерно год назад. Или уже, скорее, полтора года. Я слышал тогда его имя, но его звали не Зут.

– Где вы его видели?

– Он сидел за столом вместе с моим приятелем. А потом ушел, и я занял его место.

– И узнали фамилию?

– Да, но не уличную кличку.

– А теперь вопрос на самую крупную сумму в нашей викторине! Тра-та-та-та! Какого цвета была ленточка на шляпе?

Я наморщил лоб, стараясь сосредоточиться, но потом покачал головой:

– Нет, не помню. Простите.

– Поверьте, мне тоже очень жаль, – продолжала фиглярничать она. – Но вы все равно счастливчик. Вам достается микроволновая печь и видеомагнитофон. Спасибо за участие в конкурсе «Вспомни все и поскорее забудь!».

– Николсон Джеймс, – сказал я, обращаясь к Джо Даркину. – Вообще-то родился он Джеймсом Николсоном, но при очередной выписке документов имя и фамилию перепутали. Как я подозреваю, это была повестка в суд, потому что подобные документы он видел чаще других. Но что бы то ни было, а новое сочетание ему понравилось. И скоро он официально поменял фамилию – вероятно, единственное и последнее законное деяние, которое он совершил в своей жизни.

– А последнее противозаконное?

– С этим разобраться труднее. Он прикончил парня по имени Роджер Присок на Южной Парк-авеню, но с тех пор прошло несколько дней, и за это время он мог совершить еще несколько тяжких преступлений. Но, с другой стороны, вдруг до него донесся глас божий, он внял ему и встал на путь исправления. Кто знает?

– Я, так точно, не знаю, – кивнул он. – И не могу сказать, что меня твой рассказ заинтересовал, если только твой друг Ник ничего не натворил на территории моего участка. Он Ник? Или все же Джим?

– Многие называют его Зут?

– Отлично! – сказал он. – Классное прозвище. Главное, чтобы стиль ему соответствовал. Но скажи, какого лешего меня должен интересовать какой-то говнюк с перепутанными именем и фамилией, который уложил другого такого же мерзавца, как он сам? И к тому же совершенно в другом районе города.

– Мужчина, которого он застрелил, был ростом шесть футов и один дюйм, темноволосый, темноглазый, и в момент убийства говорил по телефону-автомату. Зут всадил ему четыре пули в грудь, а потом добил выстрелом в затылок.

Даркин выпрямился в кресле.

– Это уже интереснее, – сказал он. – И что дальше?

– Месяца два назад или чуть больше Николсон Джеймс повздорил с Роджером Присоком. Не знаю, чего они не поделили. Девочек или деньги скорее всего. И вот однажды вечером Зут едет по Одиннадцатой авеню. Может, он как раз охотился на Присока, или ему просто повезло, но только он увидел мужчину, очень похожего на Присока, разговаривавшего по телефону, что было любимым занятием того, и одетого как выпускник «Лиги плюща» – то есть опять-таки в любимом стиле Присока.