Чувство льда - Александра Маринина

– Ты совершаешь ошибку.

– Это неизвестно. Время покажет.

– Это известно. И я не допущу, чтобы ты эту ошибкусовершил.

– Ты не допустишь? Слушай, Санек, неужели тебе ненадоело подминать под себя всех окружающих? Ты не устал от собственногодиктаторства?

Голос приблизился, и Янкевич понял, что Андрей собралсяуходить и вот-вот распахнет дверь. Надо срочно исчезать отсюда. Он поймалвзгляд Горшкова, тот слегка кивнул, и они, ступая на цыпочках, двинулись кпротивоположной двери, ведущей в просторный холл. Только в этот момент Янкевичвдруг с удивлением подумал, что их никто почему-то не застукал за стольнеблаговидным занятием. Почему в зал, где они стояли, за столько времени незашел ни один человек? Удивительно! В клубе полно народу, для вечеринкииздательство арендовало три зала, остальные помещения заполнены обычнымигостями, их голоса доносятся из примыкающего к помещению холла, а сюда никтотак и не заглянул.

– Ладно, Андрюха, ты меня достал. Не понимаешь по-хорошему– придется тебе объяснить…

Это было последнее, что услышал Янкевич. Они тихонько вышлив холл, притворили за собой дверь, и Станислав тут же получил ответ на свойвопрос: на двери сияла табличка из желтого металла с надписью «Private».Приватная зона. Место, куда обычные гости заглядывать не должны. Но АлександрФилановский – не обычный гость, а личный и давний знакомый хозяина клуба,посему на него никакие запреты не распространяются, и он может находиться, гдезахочет. Надо же, и как они не заметили эту табличку, когда входили?

– Как ты думаешь, что шеф собрался объяснить? –задумчиво спросил Горшков.

Станислав пожал плечами:

– Не знаю. Да какая разница?

– Разница? – Степан посмотрел на него как-тостранно, и Янкевичу стало не по себе. – Разница есть. И очень большая.

– Да брось ты. Пойдем все-таки девушку поищем, а то мыо ней совсем забыли. И конкурс мы, наверное, уже пропустили. Жалко, я послушатьхотел.

– Ничего, – усмехнулся Горшков, – неволнуйся, конкурс без шефа не начнут. Все-таки мне страшно интересно, что жетакое он брату собрался сказать. Что-то такое между ним и Катериной произошло,это точно. Ты, случайно, не знаешь? Ты ж его друг все-таки.

– Нет, – отрицательно покачал головойСтанислав, – я не в курсе.

Он еще хотел добавить, что никакой он Филановскому на самомделе не друг, но передумал.

Еще минут десять они бродили по всем трем этажам клуба, покане нашли наконец Марину Савицкую, и все эти десять минут Станислава Янкевича непокидало неудобное, назойливо мешающее, как попавший в ботинок мелкий камушек,ощущение напряжения. То ли это напряжение исходило от Степы Горшкова, то лиугнездилось и беспокойно ворочалось в нем самом, Янкевич в тот моментразобраться не сумел.

* * *

Уже два часа ночи, но спать совсем не хочется, возбуждениене отпускает. Вечеринка давно закончилась, Нана проследила, чтобы всех, чьесостояние вызывало у нее хотя бы малейшее беспокойство, посадили в машины иувезли по домам, потом вместе с Антоном дважды обошла все помещения клуба,выискивая, не завалялся ли в каком-нибудь тихом уголке кто-нибудь особо сильнонапившийся из числа работающих в издательстве, мало ли, они, конечно, следили,но все могло случиться. И только после этого они с Тодоровым облегченновздохнули и уехали. Антон деликатно спросил, может ли он подняться в квартирувместе с Наной, и Нана мысленно поблагодарила его за тактичность, хотя смомента отъезда Никиты на сборы Тодоров и без того каждую ночь оставался у нее.

Еще поднимаясь в лифте, она была твердо уверена, что стоитей переступить порог квартиры и переодеться, как она тут же свалится без сил ичерез три минуты будет спать как убитая, однако прошло уже добрых полчаса, Нанаи переодеться успела, и душ принять, и даже чай зачем-то приготовила, а сна –ни в одном глазу. В голове беспрестанно крутились отдельные эпизоды минувшеговечера, и она критически осмысливала возникающие в памяти картины: все ли впорядке? не просмотрела ли чего, не упустила ли? Вспомнилось внезапно, какТодоров подошел к Любови Григорьевне, как стояли они у двери и о чем-торазговаривали, и лицо у Филановской было не очень-то довольным. Наверное, этосвязано с тем поручением, которое она передала через Нану.

– Тоша, а что с нашей тетушкой? – спросилаона. – Ты выполнил ее задание?

Тодоров посмотрел на нее внимательно и немного печально.

– Хорошо, что ты спросила, – медленно произнесон. – Я сам хотел поговорить с тобой об этом. Или, может, завтра? Ты,наверное, устала, а разговор может получиться длинным.

– Нет, давай сейчас, – Нана сразувстревожилась. – Там что, проблемы какие-то? У тебя не получается?

– Не получается, – кивнул Антон.

– Не можешь найти этого типа? Он кто? Он действительноотец Саши и Андрея? Или тетушка меня обманула? – Она сыпала вопросами, недожидаясь ответа. Так бывало всегда, когда Нана волновалась, и эта же манератеперь проявляется у ее сына. Зря она в таких случаях делает Никите замечания,куда ж девать наследственность-то, ее в форточку не выкинешь.

– Тебя она не обманула. – Нана тут же мысленноотметила особенное построение фразы: первым Антон поставил слово «тебя» исделал на нем акцент. Значит, Любовь Григорьевна Нану Ким не обманула, нообманула кого-то другого. Кого же?

– А тебя?

– Меня – пытается. Видишь ли, нашей тетушке кто-топишет письма с невнятными угрозами, и она уверена была, что это делает отец ееплемянников.

– Да ты что? – Глаза у Наны широко раскрылись и втечение тех полутора десятков минут, пока Антон излагал ей эпопею своихконтактов с Любовью Григорьевной, оставались такими круглыми, что трудно былодаже заподозрить в ней корейскую кровь.

– Понимаешь, – закончил Тодоров, – отецнашего шефа и его брата, к судьбе которого приложила руку Тамара Леонидовна:она имела контакты с сотрудником КГБ – я проверил это по своим каналам, –и этого человека сажали не без ее участия, – он давно умер, а его законныйсын этих писем не писал, но тетушка ни в какую не хочет в это поверить. Ей вочто бы то ни стало нужно, чтобы автором писем оказался единокровный брат ееплемянников. И я чувствую, что где-то она врет. Или врет, или недоговаривает. Ине могу понять почему. Ведь ей же хочется, чтобы я нашел того, кто шлет ейписьма, и решил как-то вопрос, ей действительно этого хочется, и в то же времяона не дает мне возможности выполнить свое же собственное поручение. Тут естьчто-то такое, чего я никак не могу уловить.

– Ничего себе, – она раскачивалась, сидя на диванеи держа в руке пустую чашку, чай из которой уже давно выпила, – вот этоистория! Значит, Саша и Андрюша не знают о том, что с их отцом сотворила их жебабуля! Могу себе представить, что будет, если они узнают… Кошмар!