Мотив Х - Стефан Анхем

Снимки, по сути, задокументировали все их дни с утра до вечера и были сделаны с примерно одинаковыми по времени интервалами максимум в несколько часов. По крайней мере, это касалось вечера четверга, когда они прилетели, субботы и воскресенья. С пятницей же была совсем другая история. Там временной интервал составлял двенадцать с половиной часов. Со времени посещения кафе без четверти девять не было ни одной фотографии до двадцати минут десятого вечером.

Чем они занимались все эти часы?

Хотя это был день их свадьбы, ему было трудно представить, что они провели весь день в постели гостиничного номера.

Он открыл сайт «Момондо» и сделал поиск билетов из Берлина в Копенгаген туда и обратно в пятницу в августе. Список вылетов показал, что эти рейсы обслуживали компании «SAS», «Norwegian», «Easy Jet» и «KLM». У «Norwegian» не было перелетов за четыре часа, и таких, которые не требовали бы пересадки в Стокгольме или Осло, а «KLM» не могла похвастаться ни одним вылетом в течение двенадцатичасового промежутка времени.

С авиакомпанией «SAS», однако, можно было вылететь из Берлина в 13:30 и приземлиться ровно через час в Копенгагене. А если у путешественника была только ручная кладь, то можно выехать из аэропорта на машине уже минут через двадцать. Путешествие по мосту до Рамлёса Бруннспарк, где было совершено нападение на Ингу Дальберг, заняло бы, по расчетам «Гугла», ровно час.

В 19:05 вылетал «Easy Jet» из Копенгагена, и если он предварительно зарегистрировался на рейс и распечатал свой посадочный талон, то ему нужно было не больше получаса, чтобы пройти досмотр и подойти к нужному выходу.

У него оставалось около двух с половиной часов, чтобы совершить нападение, вколоть какие-то вещества и перевезти Ингу Дальберг из парка в потайное место у Роо, затем изнасиловать и прикрутить ее руки и ноги к поддону, сбросив его в воду, и замести следы, прежде чем прыгнуть в машину обратно в аэропорт Копенгагена.

Расписание было более чем плотным. В теории это вполне могло сработать. Но на практике что угодно могло пойти не так. Авария на Е6, и он мгновенно застрял бы в пробках и опоздал бы на рейс. Прохожий, оказавшийся слишком близко, или просто реакция Дальберг, которой он не ожидал. Но слишком часто, когда дело касалось Муландера, разница между теорией и практикой была почти несущественной.

Гертруда еще несколько раз провела кисточкой по щекам и оценила результат в зеркале. Ей хотелось быть красивой и привлекательной, но ни при каких обстоятельствах не выглядеть слишком нарядной и накрашенной. Здесь важно было не переборщить, особенно в такой день как сегодня, самый обычный понедельник, когда она обычно использовала только подводку и тушь.

Чтобы Ингвар не удивился, она надела синие джинсы и белую рубашку, которую не стала заправлять. И оставила волосы распущенными. Мыть голову она не стала, сушить феном и делать укладку — тоже. Вместо этого собрала волосы наверх и заколола двумя палочками, как будто все это время была занята уборкой, а прическа и макияж были последним, на что она потратила время.

То же самое и с ужином. Она не могла припомнить, когда в последний раз уделяла столько внимания деталям. Не только приготовлению еды, но и покупке и, прежде всего, планированию. Ужину тоже не позволялось быть слишком пышным и праздничным. Тем не менее, важно, чтобы все блюда были вкусными и съедались не слишком быстро. Так, чтобы у нее было достаточно времени.

Ради этого все и затевалось. Получить максимум времени за ужином для разговора с Ингваром, чтобы наконец выяснить, чем на самом деле занимался его коллега Риск.

Каким-то странным образом ему удалось всколыхнуть в ее душе какие-то смутные воспоминания и чувства, которые, как она поняла только сейчас, были там все это время и беспокоили ее.

Как, например, события того уик-энда в Берлине пять лет назад.

В тот раз Ингвар действительно застал ее врасплох, она хлопотала на кухне, готовя ужин, а он вдруг пришел и попросил ее выйти к машине, где лежала собранная дорожная сумка и ждали билеты на самолет. Такой сюрприз не был обычным делом для их семьи. Те редкие случаи, когда он не забывал и дарил ей цветы в день их свадьбы, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Так что она с большим нетерпением сидела в баре морепродуктов в аэропорту Копенгагена, заказывая бокал шампанского.

И конечно, выходные были прекрасны. Они не просто вкусно поели и посмотрели много достопримечательностей. У них также хватило времени, чтобы сделать много фотографий, которые они обычно никогда не делали. И в кои-то веки Ингвар даже проявил их и сложил в альбом.

И все же было что-то, что причиняло боль, как только она вспоминала о той поездке в Берлин. Некий диссонанс, который она не могла даже точно описать, и это чувство заставило ее пробыть в какой-то фрустрации почти все те выходные. В последние годы она даже не задумывалась об этом, до сегодняшнего утра, когда пришел Риск и разбередил ее рану своими двусмысленными вопросами.

Оглядываясь назад, она понимала, что все было как-то очень уж странно. Они были в Берлине, гуляли, и вдруг ей стало плохо. Тогда она заподозрила, что причиной недомогания может быть яблочный штрудель из кафе «Эйнштейн», и им пришлось вернуться в гостиницу, где она легла в кровать вся в холодном поту.

Это было так глупо, и чувство вины от того, что она заболела именно тогда, когда они выбрались на такие чудесные выходные в другую страну, проснулось в ней и не затихало еще очень долго. Но Ингвар был таким понимающим и добрым, он успокоил ее, объяснив, что ей, вероятно, просто нужно хорошенько отдохнуть и она снова встанет на ноги.

Уже потом она стала думать о странностях в его поведении. Что это было так на него не похоже. Он никогда раньше не был снисходительным, когда она болела. Он всегда вел себя так, словно рухнул его мир, а не ее. Как будто она заболевала нарочно или просто была слишком вялой, чтобы встать и делать дела по дому.

Но в тот момент он вел себя с точностью до наоборот. Он был нежным, добрым и нисколько не раздраженным. Он помог ей раздеться, уложил ее в кровать и принес воды. Как будто совсем не был удивлен произошедшим.

То, что она заснула, она сообразила, только когда проснулась. Сон был таким глубоким, что сначала она не поняла, где находится. Пока Ингвар не пришел и не сел на краешек кровати и сказал, что они находятся в гостиничном номере в Берлине, — только тогда она начала припоминать. Но ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать то, что она проспала больше десяти часов.

Ингвар же просто сидел на краю кровати, как будто все было абсолютно нормально, и спрашивал, как она себя чувствует, не хочет ли она отправиться на прогулку по ночному Берлину и отпраздновать день их свадьбы. И, к ее собственному удивлению, она почувствовала себя удивительно хорошо после того, как выпила несколько стаканов воды и приняла душ. После этого у них был очень приятный вечер вдвоем, и она даже проголодалась и отважилась съесть целую тарелку морепродуктов.