Боевая машина любви - Александр Зорич

– Да-да, – подхватил Есмар, – действительно. И столбы высокие стоят с колесами наверху. Это наверняка «башни Гаиллириса».

– Наверняка нет. Столбы – для колесования.

Эгин сам не был в этом толком уверен. Колеса на столбах пустовали. К тому же, даже издалека можно было разглядеть, что сооружения имеют не столь уж банальную конструкцию. Столб с колесом шарнирно крепился к двум массивным опорам. Последние, судя по всему, позволяли наклонить столб к воде, как если бы он был гигантской жердью колодца-«журавля». Зачем нужны подобные сложности, Эгин судить не брался.

Эгину лишь оставалось заключить, что Харренский Союз – отнюдь не империя Хуммера, какой пытались выставить северного соседа в Варане. И все-таки место, отягощенное своими мрачными традициями и запутанной многовековой историей войн, распрей и магических катастроф.

Когда они три дня назад переехали на левый берег реки по знаменитому Паутинному мосту, Эгин подумал, что, небось, к северу от Суэддеты Сермела вообще промерзает до самого дна и дорога на Ит проложена просто по льду. В верхнем течении Ориса, Сагреалы и Киада подобная практика была в порядке вещей.

Однако теперь оказалось, что дорога в Ит проходит в одной-трех лигах к востоку от Сермелы. Эти загадочные взаимоотношения реки и местных строителей Эгин назвал про себя «правилом одной лиги».

И только в одном месте дорога, прижатая к Сермеле чередой полусферических курганов, нарушила это неписанное правило.

До реки было каких-то пятьдесят саженей. Здесь можно было разглядеть Сермелу получше.

Лед повсюду был удивительно тонок. То тут, то там зияли черные проталины. Учитывая, какие морозы сопровождали их от самого Паутинного моста, это было удивительно. По интуиции Эгина, река должна была промерзнуть ну хотя бы на локоть. Однако же нет. И даже снега на ее берегах лежало вроде поменьше, чем вокруг дороги.

Лед тихонько загудел. Гудение усилилось, перекатилось от берега к берегу и, затихая, ушло по направлению к Суэддете. Эгин, который уже устал расшвыриваться Взорами Аррума, решил не тщиться что-либо прочувствовать сквозь толщи воды и льда.

Однако просто проехать мимо он тоже не мог. Ведь все-таки он был офицером Свода, хоть и отставным. И поскольку он уже давно подыскивал, где бы отлить, то решил, что здесь самое подходящее место для сочетания приятного с полезным.

Эгин слез на землю и передал уздцы своего коня Есмару.

Берег здесь был пологий. Эгин подошел к самому краю льда и резво справил малую нужду.

Он прислушался. Река безмолвствовала. Далеко-далеко на другом берегу при полнейшем безветрии подымались к небу дымки невидимой деревни.

Вдруг одинокий кустик по-весеннему зеленой, свежей осоки, близ которого он стоял, противоестественно вздрогнул. Словно ее стебли, уходящие под воду, были зацеплены чьим-то мощным плавником или щупальцем.

Стесняться было некого. Эгин, не боясь показаться мнительной старой девой, быстро отступил на три шага назад. «Облачный» клинок, машинально извлеченный на свет, полыхнул чередой желтых искорок.

Что-то они значили, эти искорки, да вот беда: секретное приложение к Определителю Занно Эгин вернул канцелярии Свода два года назад вместе с кучей других служебных бумажек. И с тех пор был уверен, что интересоваться такими скучными нюансами, как язык «облачного» клинка, ему уже никогда больше не придется.

Возле осоки было две небольших полыньи. В одной из них блеснуло нечто, похожее на серебристый рыбий бок. А из другой, спустя мгновение, с плеском вылетело черное веретенообразное тело длиной под три локтя. Вылетело и забилось на льду не то в агонии, не то в экстазе. Существо омерзительно похрюкивало или, точнее, повякивало.

Существо смахивало на угря, но признать в нем рыбу мешали сразу несколько обстоятельств. Во-первых, оно было лишено плавников. Во-вторых, рыбы не издают слышимых человеческим ухом звуков. И, в-третьих… в-третьих, милостивые гиазиры, рыбы не проявляют столь живого интереса к людям, находящимся на сухопутье!

Эгин торопливо вытер замаранный светло-коричневой дрянью клинок наскоро слепленным комом мокрого снега. Это было против правил обращения с таким оружием, но льняные платки остались в поклаже, да и коричневое сусло со всей очевидностью не было кровью человека.

Разрубленная на две половинки пиявка (скорее всего, это была именно пиявка) мгновенно затихла и замерла. Эгин был уверен, что столь быстрым упокоением тварь обязана именно «облачному» клинку. Обычной сталью пришлось бы, небось, извести пиявицу на окрошку. Но с какой скоростью она преодолела разделяющее их расстояние!

Такие пиявки в Варане не водились, в этом Эгин был уверен. И слышать о чем-либо подобном ему раньше не доводилось. Правда, его никогда и не готовили к иноземной разведке. В Четвертом Поместье ему читали только общеобразовательное «Обозрение врагов Князя и Истины».

Теоретически это «обозрение» было предназначено для того, чтобы в общих чертах подготовить каждого офицера Свода к экстренным действиям в Харренском Союзе или Тернауне. Называя вещи своими именами – чтобы в случае вероломного нападения на одну из великих империй в союзе с другой империей большое количество офицеров Свода могло немедленно заняться водворением варанских порядков на оккупированной территории. Ясно ведь было, что одна Опора Единства не потянет даже такой скромный «кусочек» Харренского Союза как, например, Ре-Тар.

Однако практически «Обозрение врагов Князя и Истины» было превращено в затяжное упражнение в лояльности. Поверхностными экскурсами в историю ре-тарских, харренских, оринских и диких земель занимался отставной маразматик из Опоры Благонравия. Все его истории начинались со слов «А теперь разберем, в чем подлость такого-то народа (или такого-то города)».

По ходу дела выяснялось, что подлость всегда состоит в отсутствии порядка и лежащих в его основе беспорядочных внебрачных связях, которые практикуют: даллаги – «по причине разнузданности», таркиты – «по причине природного любострастия», харрениты – «по причине извращенной чувственности», гервериты – «по причине звериной дикости» и так далее. Жители Ита, кстати, по мнению наставника, были развратны «по причине бляжьей учености».

Заканчивались эти в высшей степени поучительные истории неизменной формулой: «Теперь вы видите, как все славно и разумно обустроено в Варане Учением Двух Лагинов и в каком ничтожестве прозябают иные народы Круга Земель, презревшие вечную Истину во имя омерзительных плотногодных утех.»

При этом, поскольку подлинная история Эпохи Войн Хуммера была в Варане тайной за многими печатями, ни один новоиспеченный эрм-саванн Свода не знал в итоге ни о следах, оставленных в Сармонтазаре магами Синего Алустрала, ни о коллегиях жрецов Гаиллириса, ни о диоферидах, ни о Вратах Хуммера в Хелтанских горах. Часть из этого замалчивалась с многозначительным «тссс», другая часть во всеуслышание объявлялась несуществующей.

Возможно, офицеров, получающих направление на тайную службу в чужеземье, подробно учили о чудесах местностей, в которых им предстояло исполнять веления Князя и Истины. Но Эгин не удивился бы и тому, что сам Лагха не осведомлен о тварях, населяющих Сермелу.