Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь

Прелесть турецкой бани общеизвестна — большое и теплое мраморное ложе, которое, как зуб, уходит своим острым концом под пол, где его нагревают. А вы лежите на этом камне, расслабляясь от его тепла, негромкой восточной музыки и задушевной беседы с друзьями.

В этот день в бане на камне лежали трое: Красавчик, Расулла и его «брат» Джамил, загорелый жилистый мужчина с пронзительными светлыми глазами и волосатой грудью. Хамамчи, банщики-массажисты, сделав им массаж, удалились, Красавчик, Расулла и Джамил остались одни. Расулла негромко сказал:

— Братья, я хочу, чтобы вы нашли общий язык. — И повернулся к Красавчику: — Это очень важно, мой брат специально прилетел из другой страны с тобой познакомиться. Понимаешь?

Красавчик изумился:

— Со мной? Зачем?

— Он тебе сам расскажет. Слушай.

Джамил, однако, начал издалека:

— Сначала скажи мне откровенно: ты лицом не мусульманин, а душой? Душой ты мусульманин? — И он вонзил в Красавчика острый взгляд своих стальных глаз.

— И душой, и сердцем! — заверил его Красавчик. — Аллах акбар!

— Хорошо. Но это на словах. А на деле? Ты можешь на деле доказать, что ты мусульманин? Да или нет?

— Обрезание сделать? Я готовлюсь к этому…

— Правильно. Но нужно шире смотреть! Глобально! Праведный мир, слава Аллаху, обрел свою силу и поднял голову. Мы начали джихад, святую войну с неверными. Американцы, евреи, англичане, немцы — все неверные хотят покорить мусульман, уничтожить нашу веру, закабалить наших детей, развратить их своим телевидением, Интернетом и дискотеками. Ты можешь помочь нам победить неверных!

Красавчик изумился еще больше:

— Я? Каким образом?

— В твоем институте делают жидкий плутоний. Это уже точно известно. Нам нужен этот плутоний.

— Да вы что! Это невозможно! — Красавчик трусливо оглянулся на стены и потолки и засуетился, словно собрался сбежать.

Но Джамил стальной хваткой стиснул его локоть:

— Стой. Не бойся. Говорю тебе как брату: идет великая война за веру. За зеленое знамя ислама. Она проходит через сердце каждого муслима. Вспомни слова Пророка: «Иудеи и христиане — главные враги правоверных! Всех, кто не идет путем Аллаха, надо убивать до тех пор, пока не останется никакой иной религии, кроме ислама!» Ты должен ответить: с кем ты? С правоверными братьями или с неверными?

Красавчик посмотрел на свой локоть, на стальные пальцы Джамила.

— Что я должен сделать?

— Только то, что нужно для победы ислама. Для начала скажи: сколько жидкого плутония нужно для одной бомбы?

— Чистой массы примерно четыреста грамм. Это продукция месячной работы нашей секретной лаборатории.

— Хорошо. Сколько людей нужно купить, чтобы получить этот плутоний?

— Я… я не знаю…

— Думай! — жестко приказал Джамил.

— Ну во-первых, всех купить нельзя…

— Хорошо, — согласился Джамил. — Кого нельзя купить — уберем. Неверные собаки души не имеют. А на остальных полмиллиона хватит? Долларов, я имею в виду.

Красавчик отрицательно покачал головой:

— Нет.

— А сколько?

— Минимум миллион.

Джамил еще некоторое время удерживал в своих тисках его локоть, потом отпустил.

— Хорошо. Но я должен знать каждый твой шаг. Как ты думаешь это сделать?

Красавчик снова оглядел кафельные стены и потолок.

— А здесь действительно можно все говорить?

— Можно, — заверил его Расулла. — Я отвечаю.

— Хорошо, смотрите. — И Красавчик, разом преобразившись из трусливого мусульманина-неофита в матерого бизнесмена, стал пальцем рисовать на влажной стене. — Вот территория института. Здесь ускоритель, здесь секретная лаборатория. Раз в месяц сюда за плутонием приходит броневик с охраной в составе двенадцати охранников и двух офицеров. Вывозят отсюда — сначала через первое КПП, внутри института, потом через второе и — мимо моего магазина — к потребителю. Если купить даже не всю цепочку, а только несколько человек, то вот здесь, в районе магазина, можно подменить контейнер с жидким плутонием на какой-нибудь эрзац, заготовленный заранее. Понятно? — Он прямо посмотрел в глаза Джамилу и стер весь свой чертеж.

Джамил поглядел на Расуллу, на Красавчика, на стертый рисунок на мокрой стене. И снова на Красавчика.

— Ты это давно продумал?

— Конечно.

— И для этого в мечеть ходил?

— Да.

Джамил усмехнулся:

— Гм… Неглупо… Коммунист, а с головой… Значит, миллион?

— Не меньше, — сказал Красавчик, не отводя взгляда.

Торговля в магазине, расположившемся в помещении бывшего парткома Института физики плазмы, шла бойко с первого дня его открытия. Покупателей — и с улицы, и сотрудников института — привлекали широкий ассортимент продуктов, выставленных в новенькой стеклянной витрине-холодильнике, их удивительно низкая цена и, конечно, молоденькая продавщица в фартучке и крахмальной наколке на голове. Нарезая колбасу, взвешивая сыр или делая фирменные бутерброды, она постоянно слушала то Патрисию Каас, то Земфиру и поводила плечами и бедрами в такт этой музыке, возбуждая у физиков здоровый аппетит к сандвичам «Аленушка» и «пицце-хат». Во время обеденного перерыва тут всегда собиралась очередь, и Красавчик, не стесняясь, надевал фартук и тоже становился за прилавок в роли помощника Алены — резал ветчину и помидоры, подавал соусы, грел пиццу в микроволновой духовке и заваривал кофе в большой кофеварке…

Однажды во время именно такой запарки сюда под видом простых покупателей вошли Расулла и Джамил. Осмотрелись, отстояли небольшую очередь, наблюдая за работой Красавчика и бойким флиртом молодых физиков с разбитной продавщицей, съели по «пицце-хат» с кофе и удалились.

Красавчик проводил их взглядом до выхода и через окно посмотрел, как они уехали в машине Расуллы, потом отер пот со лба и сел на ящик с пивом.

— Что? — сказала Алена.

— Ничего… работай…

А когда запарка спала, ушел в свой кабинет, оборудованный стендом конверсионной продукции, компьютером и прочими атрибутами делового офиса. Здесь же была дверь в маленькую проходную комнатку, бывшую приемную парткома, где когда-то, сразу перед дверью в институтский коридор, сидела секретарша. Хотя Красавчик обещал завхозу института заложить этот выход в коридор, но по какой-то причине то ли забыл это сделать, то ли решил сэкономить на кирпиче. Как бы то ни было, комната эта из приемной превратилась теперь в подсобку, заставленную ящиками с кока-колой и пивом. Тут же стояло и раздвижное кресло-кровать, но едва Красавчик улегся в него и устало закрыл глаза, как из магазина донесся грохот и гром.