Огонь души - Барбара Вуд

Паулина закрыла глаза. Смех Ульрики, ее присутствие причиняли ей невыносимую боль.

Ей почти тринадцать, думала она. Валерии в этом месяце как раз исполнилось бы тринадцать.

Рабыня, доложившая о прибытии первых гостей — Максима и Юно, — прервала ее размышления. Но именно в этот момент ей пришло кое-что в голову. Максим и Юно жили большую часть года на вилле неподалеку от Помпеи и уже давно уговаривали ее погостить у них.

Это выход! Паулина почувствовала облегчение.

Сегодня вечером она удивит их тем, что наконец примет приглашение. Самое позднее в конце недели она уже будет на пути в Помпею. Этот дом на время ее отсутствия, естественно, придется закрыть. Ее гостям придется подыскать себе другое пристанище.

Селена сидела на кровати и подавленно смотрела на свой ящик. Он был почти пуст. Через некоторое время она встала и вышла в галерею, ведущую по второму этажу вокруг внутреннего двора. Она почувствовала запахи изысканных блюд, которые подавали внизу, услышала музыку и смех друзей Паулины. Праздник длился уже несколько часов, и казалось, что ему не будет конца. Она удивлялась, как Ульрика могла спать при таком шуме. Она недавно заглядывала в комнату дочери. Ульрика даже не шевельнулась. Селена тихонечко прикрыла за собой дверь. Зачем ее будить? Им нечего было праздновать, у них не было подарков и не было денег, чтобы их купить.

И нет денег, подавленно думала она, чтобы наполнить свой ящик для лекарств. Как она могла допустить это? Как она могла быть так наивна, чтобы верить, что ее спасет чудо? Верховный жрец предупреждал ее, он сказал, что бог отвернулся от них. Но Селена, которая уже два месяца работала на острове, была уверена, что помощь в конце концов откуда-нибудь придет. Но теперь храмовая касса совсем опустела и ее кошелек — тоже.

Ульрике она ничего об этом не сказала. Зачем волновать ребенка? И как она смогла бы объяснить это Ульрике? Как я могу объяснить, что, глупо надеясь на то, что боги нас не оставят, я истратила наши последние деньги на лекарства. А теперь и они на исходе.

Селена снова села на кровать и принялась доставать из ящика скляночки, одну за другой. Многие из них были совсем пусты, в некоторых — остатки, и только одна или две были почти нетронуты. Через несколько дней и от них ничего не останется.

И что тогда?

Селена терла глаза, судорожно размышляя. Откуда же взять деньги, чтобы купить новые средства? Она знала, что может немного заработать, если пойдет в город и там предложит свои услуги целительницы. Но чтобы сделать это, нужны лекарства. А чтобы их купить, нужны деньги.

Но все-таки, думала Селена, благодаря щедрости и великодушию Паулины у нас есть крыша над головой и достаточно еды. И мы можем жить здесь сколь угодно долго, утешала она себя, припоминая слова Паулины.

У нее на душе стало немного легче. В конце концов, они с Ульрикой могли считать себя счастливыми.

В столовой Максим как раз говорил:

— Бедный Клавдий. Говорят, когда его дядя Тиберий был императором, Клавдий просил его дать ему государственную должность. Тогда ему дали титул консула. Но когда Клавдий действительно вздумал исполнять обязанности консула, старый Тиберий, по слухам, ответил ему: «Деньги, которые я плачу тебе, предназначены для того, чтобы их тратить на игрушки для Сатурналий».

Все за столом засмеялись, а Юно добавила:

— Теперь он император и тратит свои деньги на Британию.

— Хотелось бы мне значь, на что он там рассчитывает, — высказалась Паулина, моя руки в золотом тазу, — зачем ему эта Британия?

— Может, ему там нравится, потому что там не слышно насмешек из Рима?

Паулина покачала головой:

— По-моему, Клавдий — неплохой человек, у него добрые намерения.

— Уф! Все знают, что он стал императором, потому что другого под рукой не было, Его нашли за занавеской, когда убили Калигулу. Преторианец провозгласил его императором, потому что он был единственным оставшимся в живых наследником мужского пола из императорской семьи.

— Все равно! — настаивала Паулина. — В моих глазах он жертва. Клавдия испортили.

— И можешь не говорить, кто это сделал, — вставила Юно.

— Неужели он действительно ничего не знает о проделках Мессалины? — спросил другой гость. — Неужели он не видит ее развратных игр?

— Не видит, потому что ослеплен собственным развратом, — вставил Максим, кладя в рот большой кусок медового пирога и запивая его вином.

Юно, лежавшая на софе напротив него, между Паулиной и поэтом Немесисом, озабоченно наблюдала за мужем. Он неважно выглядел сегодня.

— Если ты намекаешь на Агриппину, — заметила Паулина, — то хочу тебе сказать, что я не верю ни единому слову из всей этой болтовни.

— Зато я верю, — возразил Максим и вытер пот с лица, — он бывает в ее постели, это я знаю точно, — добавил он, забрасывая в рот горсть орешков.

— В постели собственной племянницы? — спросил поэт.

— Вы не знаете Агриппину, — сказал кто-то приглушенным голосом, чтобы не услышали слуги и музыканты. — Она опасная женщина. У нее лишь одна цель — посадить на императорский трон своего сына Нерона. И ради этого она ни перед чем не остановится, даже перед кровосмесительной связью со своим собственным дядей.

Юно, заметившая, как побледнело лицо мужа, сказала:

— Но ведь еще есть сын Клавдия — Британник. Он будет наследником отца.

— Если доживет до этого, — заметил Максим, тяжело дыша.

— Неужели Мессалина действительно такова, как о ней говорят? — спросил Немесис, поэт из Афин, который приехал погостить в Рим. — Значит, все эти истории правда?

Максим снова вытер лицо. Несмотря на прохладную декабрьскую ночь, он истекал потом.

— Эти истории — еще детские сказки по сравнению с действительностью, — высказался он и взял еще грибов, — я слышал из достоверных источников, что как-то за одну-единственную ночь она приняла у себя тридцать мужчин.

— Невероятно! — воскликнул кто-то, смеясь.

Максим попытался вдруг подняться на своем ложе.

— А уверен ли Клавдий, что Британник вообще его сын? — сказал кто-то из гостей. — Если Мессалина действительно такая…

Юно вскрикнула — Максим упал.

Паулина вскочила. Увидев Максима, который лежал теперь ничком на полу с искаженным лицом и судорожно хватал ртом воздух, она тотчас послала раба за домашним врачом.

Юно опустилась на колени рядом с мужем и обхватила ладонями его лицо.

— Что случилось? Что с тобой?

— Больно, — хрипя, выдавил он.

— Это определенно желудок, — сказал один из гостей. — Он слишком много съел.

— Надо, чтобы его вырвало, — посоветовал Немесис. — Ему сразу станет легче.