Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

– Но, Кардо, – заметил Колелла, – не лучше ли оставить все как есть? Стоит ли оно того? Гляди, сколько твоей крови все это выпило…

– Это уже закрытая глава, – с горечью возразил Рикардо. – Мое расследование умерло и похоронено. Далмассо ясно дал мне понять: если я еще раз облажаюсь, он надерет мне задницу.

Инспектор скомкал пустую банку из-под «Кока-колы» и яростно швырнул ее в мусорное ведро.

– С тех пор как я разоблачил этих продажных копов, у меня все пошло наперекосяк, и дальше будет только хуже, – рассуждал он вслух, думая о новостях, которые только что дошли до него: назначена дата первого судебного слушания, и до него осталось чуть больше месяца. – Иногда мне хотелось бы, чтобы я держал рот на замке.

– Ты же это не серьезно, да?

Меццанотте фыркнул.

– Нет, это правда… Ладно, скажу иначе: мне хотелось бы, чтобы мое чувство долга не требовало от меня ничего такого.

Он собирался что-то добавить, но зазвонил его мобильный телефон. Меццанотте посмотрел на экран. Такого номера в его адресной книге не было.

– Алло, кто это?

– Инспектор, это вы? – Женский голос, довольно взволнованный. Звучал он знакомо, но вот кому принадлежал, Рикардо пока не понял.

– Да, это Меццанотте. С кем имею честь?..

– Это Лаура Кордеро, помните меня? Я пришла к вам, чтобы сообщить о тех двух детях, которые, возможно, заблудились; вы еще оставили мне свой номер мобильного телефона на визитной карточке…

– Конечно. Но вы ясно дали мне понять, что не…

– Да, конечно, но я звоню вам не поэтому. Я… как бы это сказать, попала в неприятности, и мне больше не к кому обратиться. – Последние слова девушки были подтверждены серией громких ударов и испуганными криками другой женщины.

– Что происходит? – спросил Меццанотте, встревожившись.

– Так вот, инспектор, сейчас я заперта в туалете гостиничного номера вместе со своей подругой. И есть человек, который пытается выбить дверь. Он очень зол. Боюсь… боюсь, он хочет нас убить.

– Что? Но… где вы?

– В пансионе «Клара», на Виа Сеттала. Комната двести восемь.

– Я скоро буду. Держитесь, прошу вас!

* * *

Бегом спускаясь по мраморной лестнице, ведущей из Главной галереи к боковому входу на площадь Луиджи ди Савойя, Меццанотте удивлялся, как Лаура Кордеро умудрилась влипнуть в такую неприятность. Насколько он знал, пансион «Клара» был прибежищем шлюх самого низкого сорта. Что делала в таком месте богатая девушка из благополучного района? И почему она звонила ему напрямую, а не в полицию?.. Но, если подумать, идея и впрямь была неплохая. С коммутатором 113 Лаура потеряла бы гораздо больше времени, а Рикардо находился ближе, чем и местный полицейский участок, и штаб-квартира полиции.

Он добрался до пансиона за восемь минут, ворвался внутрь и, не останавливаясь, миновал приемную, махнув своим значком перед лицом изумленного толстяка за стойкой – скорее по привычке, чем по необходимости, учитывая, что он был в форме.

Тормознув перед комнатой 208, Рикардо услышал через дверь женские крики и рычащий мужской голос:

– Прекрати ерзать, сучка, если не хочешь, чтобы я порезал твое хорошенькое личико. А теперь я научу тебя, каково это – иметь дело с мужскими членами…

Меццанотте выхватил «Беретту» и снял ее с предохранителя. Потом осмотрел дверь. К его счастью, она открывалась внутрь, и замок не был особенно прочным. Ему это вполне по силам. Рикардо сделал шаг назад и нанес сильный удар ногой, попав чуть ниже ручки.

Дверь с грохотом распахнулась. В комнате, выглядевшей так, будто по ней прошел тайфун – повсюду разбросана одежда, мебель опрокинута, – были три человека. Очень молодая и очень худая розововолосая девушка – на полу с избитым и кровоточащим лицом. Лаура Кордеро – на кровати на спине; ее разорванная блузка была распахнута и виднелся белый хлопковый лифчик, а длинные черные волосы рассыпались по подушкам. Над ней навис парень, с виду типичный сутенер, который держал перед ее лицом бритву, а другой рукой пытался стащить с нее джинсы.

Грохот вышибленной двери заставил всех троих повернуться к полицейскому, и на крошечную долю секунды все замерли. Меццанотте успел лишь подумать, что эта бритва, чрезвычайно острая, находится слишком близко к лицу Лауры, и было бы достаточно одного непроизвольного движения, чтобы лезвие перерезало ей горло. Затем девушка, воспользовавшись моментом всеобщего замешательства, врезала ему коленом в яйца, что заставило сутенера со стоном повалиться на кровать.

А дальше все стало происходить очень быстро. Лаура ринулась к девушке с розовыми волосами. Меццанотте набросился на парня, прежде всего стараясь заблокировать его руку с бритвой. Однако тот успел схватить его за запястье. Они стояли так бог знает сколько времени; каждый яростно сжимал вооруженную руку противника. Иногда один из них, казалось, вот-вот собирался взять верх, но другой сразу же восстанавливал равновесие, как в каком-то матче по армрестлингу. Затем Меццанотте резко дернул головой вперед, нанеся мужчине удар в переносицу, и вопрос был закрыт.

Рикардо отошел, потный и задыхающийся, поднял оброненную кепку и повернулся к Лауре. Она сидела на полу рядом с подругой, прижимая к груди лоскуты блузки. Рикардо не мог не заметить, что даже в таком виде, растрепанная и взъерошенная, со сбитым дыханием, покрасневшим лицом и с царапиной на скуле, Лаура была, пожалуй, самой красивой девушкой, которую он когда-либо встречал.

– А теперь, – сказал Рикардо, подпустив в свой голос строгости, – не будете ли вы так любезны объяснить мне, что, черт возьми, здесь произошло?

* * *

Лаура смотрела, как вагоны уходят в наполненный светом вечер, куда-то за монументальную крышу вокзала. В этом поезде уезжала Соня – наконец-то! – к надежде на лучшую жизнь. Они сделали это. Это оказалось неизмеримо сложнее, чем Лаура могла себе представить, когда начинала свою авантюру, но в конце концов она действительно спасла Соню. И, конечно, никогда не добилась бы успеха без помощи Рикардо.

Рассказав ему всю эту историю, Лаура умоляла инспектора не привлекать официально полицию, чтобы не лишать Соню возможности уехать, оставив все это позади. Она боялась, что убедить его будет трудно, но он, недолго поразмышляв, молча кивнул. Пока Артан хныкал, с кляпом во рту и в наручниках, они перевязали Соню, как могли, с помощью аптечки, взятой в приемной, после чего отвезли ее на вокзал. С другой стороны, полицейский сказал, что он останется и «разберется с делами» в пансионе, что бы ни означали эти слова.

Лаура шла назад по набережной, когда