Хей, Осман! - Фаина Гримберг

Твоё лицо - солнце или луна?

Твои глаза овладели моей душой.

Пусть они говорят со мной.

Узнай: мои глаза, моя душа - всё это ты!

Ты лишаешь меня души, и это - хорошо.

Не избегай моего взгляда, ведь ты должна жить

в моих глазах.

Для тебя мои глаза - прекраснейший дворец.

Какую стрелу, какую стрелу ты послала в меня?

Прежде я был копьём, а теперь согнулся, как лук.

Приди и посмотри на меня, и ты увидишь,

Что слёзы моих глаз - это ручьи и реки.

Ты прошла сквозь все преграды и явилась мне.

Я увидел твоё лицо и превратился весь мир в лето и весну.

Сегодня я согреваюсь огнём твоей любви.

Снег и дождь не печалят меня.

Каждую ночь я вижу тебя во сне.

Жизнь моя легка, потому что я думаю о тебе.

Я жил и был нищим без тебя.

Но вот я нашёл тебя и теперь я богат![243]

Осман отправился в Эски Шехир и рассказал своему другу о своей любви.

- Скажи, - спрашивал Осман, - в чьём правлении Итбурну? Шейх ахиев правит там полновластно?

- Полновластно там должен править я!

- Стало быть, ты можешь приказать отцу Мальхун!

- Да!

- Так прикажи!

- Но ты же знаешь, наместник всё же не я, а мой отец. Он предоставляет мне право приказывать, но в случае с Мальхун, я думаю, приказать должен он!

- Но ты скажешь ему?

- Я попытаюсь! Если шейх не хочет, чтобы отец Мальхун отдал её за тебя, моему отцу придётся нелегко. Он вовсе не желает ссориться с ахиями.

- Но ты...

- Я попытаюсь помочь тебе...

Осман, обрадованный, поехал в Итбурну. Он увидел Мальхун на лужайке у коновязи. Он более не хотел таиться.

- Мальхун! Ты стоишь здесь и будто ждёшь меня. Я знаю, ты часто здесь стоишь, потому что здесь мы говорили с тобой. Здесь ты приласкала моего коня. Я приехал сватать тебя! Дома ли твой отец и твоя мать?

- Мой отец вместе с другими пошёл в дом шейха, куда был позван. Моей матери давно нет в живых. Я не знаю, что сказать тебе. Ты приехал сватать меня? Попытайся. Мой отец скоро вернётся. Я не могу долго оставаться здесь с тобой. Когда отец возвращается от шейха, он всегда сердится и ворчит на меня за то, что я хожу с открытым лицом! Потом он успокаивается. Но будет лучше, если я теперь уйду...

- Подожди ещё мгновение! Сегодня счастливый для меня день! Не знаю, что скажет твой отец, но я ведь могу думать, что ты согласна стать моей женой?

Мальхун поколебалась, затем быстро сказала: «Да» - и отвернула лицо. Он не выдержал и схватил её за руку.

- Оставь, оставь, — говорила она. - Кто-нибудь может увидеть нас!

Он отпустил её руку, но хотел, чтобы девушка ещё хоть немного постояла рядом с ним:

- Что за серебряные вещицы подвешены у тебя к этим кисточкам на твоей груди?

- Я скажу тебе очень быстро и сразу уйду!

- Говори.

- Ты улыбаешься. Ты просто хочешь, чтобы я постояла с тобой ещё.

- Конечно, хочу! Я хочу, чтобы ты никогда не уходила от меня!

- Я говорю быстро! Вот смотри. Вот этими щипчиками я выравниваю брови, вот это - зубочистка, в этом сосудике - розовое масло, а это ключ от сундучка с моими украшениями... А теперь отпусти меня!

- Иди! - заулыбался Осман. Теперь он видел, что и ей не хочется расставаться с ним.

Она повернулась было, чтобы уйти; но вдруг снова подошла к Осману:

- Что бы тебе ни сказал мой отец, приезжай завтра и жди меня здесь, когда мужчины будут в мечети, в час вечерней молитвы. Ты пропустишь молитву ради меня?

- Пропущу! - ответил, не поколебавшись, Осман.

Девушка посмотрела на него серьёзно и побежала к своему дому...

Он дождался отца Мальхун. Когда он увидел почтенного человека в одежде земледельца, в куртке и штанах, заправленных в сапоги, он догадался, что это и есть отец Мальхун. Этот человек входил в дом как хозяин. Подпоясан он был широким шёлковым красным поясом, как подпоясываются богатые крестьяне. Но лица его Осман не мог разглядеть. Он дождался, покамест отец Мальхун войдёт в дом, затем подождал ещё немного, изнемогая от нетерпения. И, лишь посчитав, что прошло довольно времени, Осман подошёл к воротам и, взявшись за кольцо, постучал...

Отец Мальхун открыл одну створку и впустил гостя. Теперь они узнали друг друга. Осман тоже видел прежде отца Мальхун и даже дивился его совсем светлому лицу, светло-карим глазам... Борода и усы у него тоже были светлые; светлее, чем волосы Мальхун...

- Мерхаба, сын Эртугрула, - приветствовал гостя учтиво хозяин.

Они прошли в комнату для приёма гостей и сели на подушки, не снимая шапок. Никакого угощения хозяин не предлагал гостю. Осман терялся, не зная, как это воспринять: то ли как нанесённую обиду, то ли как исполнение некоего обычая, неведомого Осману...

Хозяин смотрел светло-карими глазами и ждал Османовых слов.

- Я за делом пришёл, - начал Осман. - Слыхал я, в твоём доме есть славная куропатка. А чем я не сокол с золотым когтем?!

Куропатку славную мне хочется поймать.

Милую, что люблю я, мне хочется купить...[244]

Хозяин усмехнулся светлыми глазами:

- У меня в доме нет куропаток или каких иных птиц, каких бы я мог продать!

- А у меня есть на что купить любую птицу! - сказал Осман гордо. - Я могу дать овец и коней хороших...

- Но у меня дома нет птицы!

Осман знал, что по обычаю не полагается говорить прямо о своём сватовстве. И только спросил, огорчённый:

- Стало быть, нет птицы в твоём доме?

- Нет, дорогой гость, - отвечал хозяин.

- Что ж, тогда прости меня за мой приход внезапный!

Хозяин простился с ним учтиво и проводил до ворот.

* * *

Осман решил не возвращаться в становище, поехал подальше от селения Итбурну. Долго разъезжал по окрестностям. Теперь он понял окончательно, что отец Мальхун нанёс ему обиду...

«Что же мне делать? Убить его я не могу, ведь это её отец. Завтра я буду ждать её. Быть может, узнаю что-то и пойму...»

Осман отыскал место пустынное, лёг, закутался в плащ и заснул крепко. А когда проснулся утром, отправился в Эски Шехир. Но друга своего там не застал, тот уехал в Инёню. Однако Османа приняли во дворце, угостили. Он отдохнул и поехал в Итбурну.