Янмэйская охота - Роман Суржиков

— Милорд, — сказал Джемис странным голосом.

Давненько Эрвин не слыхал этих ноток — с войны, если быть точным. Он бросил руку на меч, тревожно огляделся.

На аллее царил полумрак. Качались от ветра деревья, полная луна проглядывала в хаосе ветвей. Было зябко и муторно, но ни одной реальной опасности. Эрвин высмеял свои страхи. Это, тьма бы его, императорский сад! Каждый кустик подстрижен, каждое дерево ограждено цепочкой! Что здесь может случиться?!

— Джемис, какого черта?

— Стрелец, милорд.

Теперь Эрвин заметил: пес, напряженный, жесткий, как арбалетная дуга, целил носом в пару дубов дальше по аллее. До них было ярдов двадцать. Эрвин присмотрелся: дубы как дубы. Очень похожи друг на друга — близнецы. На каждом памятная табличка, посажены кем-нибудь знаменитым…

— За ними кто-то есть, — сказал Джемис и обнажил меч. — Сойдите с аллеи, милорд.

Эрвину стало смешно. Такая же детская выходка, как остальные проделки Мими. Послала шпиона красться за деревьями! Наверное, чтобы подслушал, как злится лорд-канцлер, и доложил ее величеству. И чего боится Джемис? Мы же — в королевстве младенцев!

Кайр двинулся к дубам, держась тени. Пес — на шаг впереди, пружинистый, готовый к атаке. Эрвин насмешливо крикнул вслед:

— Дайте ему по зубам и пошлите назад к Мими. Будет у нее беззубый шпион!

— Тяв!

Стрелец жалобно взвыл — и исчез. С ним вместе — Джемис.

Поперек аллеи распахнулась яма, кайр и пес рухнули в нее.

Не думая, Эрвин бросился вперед. Представил кровавые тела, нанизанные на копья. Нет! Нет!!!

Он чуть сам не влетел в ловушку, замер на краю, до боли напряг глаза. Тьма.

— Джемис! Джемис, вы живы?!

Из темноты заскулил Стрелец — не так болезненно, как испуганно. Раздался голос кайра:

— Милорд, берегитесь!

Эрвин поднял глаз.

Из-за дубов выступили двое и зашагали к нему, огибая яму с обеих сторон. Они отнюдь не походили на детей. Один — на полфута выше Эрвина, второй — такой громадный, что первый казался бронзовым гномом. Оба держали круглые щиты и кривые клинки. Оба были одеты в кожу с железными бляхами, на широких поясах — метательные ножи. Длинные черные усы громил свисали ниже подбородков. Шаваны!

Эрвин удивился настолько, что не мог ни сказать, ни подумать. Так и замер с Гласом Зимы в руке. Клинок был до смешного тонким — игла в сравнении с мечами шаванов.

— Гер-рцог Ориджин, — произнес тот, что ниже ростом. Слова пересыпались, как песок. — Она с-сказала: один из нас сможет убить герцога Ориджина. Л-люблю женщин, которые не врут.

— Прыгайте ко мне, милорд! — крикнул из темноты Джемис. — Тут неглубоко!

В ответ на крик стукнули створки. Яма захлопнулась, проглотив кайра.

— Она с-сказала, ты будешь много болтать. Странно, что молчишь. Язык пр-рикусил?

Эрвин осознал: за всю жизнь он впервые оказался наедине с врагом. Во всех схватках на его стороне были воины — притом лучшие в мире. Даже в Запределье, когда Джемис поднял мятеж, кайр Фредерик сохранил верность лорду. Даже когда Эрвин встретил двух убийц из бригады — ему помог Дождь. Сейчас не было никого, лишь полоска стали в руке.

Однако если шаваны думали напугать его, им стоило выбрать другое место. Аллеи с лавочками, деревья с табличками — и шаваны. Нелепица какая-то. Настолько абсурдно, что аж не страшно.

— Ну да, я герцог Ориджин, победитель Адриана. Кто вы такие и зачем решили напасть на меня? И главное — почему здесь?

Громадный шаван издал гортанный рык. Второй, который пониже, просыпал песком:

— Я ганта Гроза, вс-садник Великой Степи, хлыст Морана Степного Огня. Я убил с-семнадцать воинов, среди них трое кайров. Она с-сказала: ты не кайр.

— Прости, хлыст, я запутался. Ты хотел убить кайра, а попался я?.. Езжай в Фаунтерру, там богатый выбор!

Гроза и гигант подступили еще ближе.

— Только один из нас-с убьет Ориджина. Второму останется плюнуть на труп. Это Сормах, сильнейший из моих всадников. Северные волки убили его отца и братьев, и угнали его табун. Прикончить тебя — чес-сть для шавана. Но мои братья здоровы и табуны целы, а Сормах хочет мести. Я ус-ступлю тебя ему.

Гигант двинулся на Эрвина. Он был огромен, как бык. Шея — корабельная мачта, кулаки — кузнечные молоты. Ему даже не нужно рубить, один удар такого кулака расплющит череп.

Лишь теперь Эрвин осознал, что все это — не шутка, и даже в таком нелепом месте можно взаправду умереть. Он непроизвольно отшатнулся. Гроза издал смешок, глаза Сормаха жадно полыхнули. Он поднял меч, и ноги Ориджина сделали еще шаг назад. Стоять! — приказал себе Эрвин.

— Коль ты всерьез решил сразиться со мною, то ответь: знаешь ли, что я держу в руке? Глас Зимы — самый быстрый меч на свете. Он отправил на Звезду великого вождя Хадиная и его сыновей, и трех вождей Орды Орлов, и дюжину гант, и сотню шаванов. Ты думаешь, что чем-то лучше их всех?!

С яростным ревом Сормах атаковал. Эрвин был готов. Он ждал атаки даже раньше, на середине своей речи. Легко отпрыгнул в сторону — враг промахнулся на целый фут. Занес Глас Зимы, чтобы поразить Сормаха сбоку, но тот быстро развернулся. Слишком быстро как для верзилы таких размеров! Меч Эрвина ударил в щит степняка, а Сормах шагнул вперед и двинул Эрвина ободом щита. Удар пришелся в челюсть, в голове зазвенело, перед глазами заплясали звезды. Эрвин отпрыгнул, шатнулся в сторону, чудом уклонился от меча — просвистело у самого уха. Бешено взмахнул Гласом Зимы раз, второй, третий — вслепую, без надежды, только чтобы выиграть время. Услышал звон стали, когда Сормах отразил удар. Снова отпрыгнул, снова дико рубанул. Шаван встретил удар таким жестким блоком, что у Эрвина онемела рука. Он вновь отступал, а степняк рубил воздух перед его грудью. Эрвин был жив лишь потому, что пятился очень быстро.

Раздался хохот ганты Грозы:

— Стиль дворовой собаки: убегать и кусаться. Кончай играть, прикончи его!

Сормах и не играл. Он рычал от злобы и сверкал глазами, и рубил без устали, и размахивал щитом как вторым орудием. Он атаковал постоянно, не давая Эрвину ни шанса опомниться. И он был огромен. Длинные руки шавана держали Эрвина на слишком большой дистанции. Уже дважды или трижды Глас Зимы обходил его защиту, но попросту не доставал до тела шавана. А подойти ближе значило верную смерть.

— Сдохни, крыса! — ревел Сормах, рубя и круша, и снова наступая.

Эрвин давно был вытеснен с аллеи и загнан на цветник. Земля опасно скользила под ногами, сапоги путались в траве. Однако ценой позорного бегства он купил немного времени и успел понять: Сормах слишком горячится. За ним все преимущества, ему бы выждать момента и нанести один меткий удар — а он рубит, как бешеный. Он почти ослеп от ярости!