Янмэйская охота - Роман Суржиков

На душе у Джо мгновенно потеплело.

— Не шутишь?!

— Да чтоб меня! Хочешь, спираль закручу? Истинная правда: владычица простила мужичков!

— Выпьем за нее, — с чувством предложил Джоакин и заказал ханти на двоих.

Выпили за Минерву, потому за Салема, и снова за императрицу.

— А ты знаешь, что она у нас в Уэймаре была? — заявил Гарри.

— Кто она?

— Минерва!

— Когда?

— Гм… — Гарри смутился. — Ну, осенью еще, так что не новость, а старье… Но это было слегка как бы в секрете, потому не стыдно рассказать. Слушай, такое дело: ее, Минерву, кто-то заключил в монастырь Ульяны — ну, в пещеры под землей. А наш милорд прознал о том, послал своих людей и вызволил. Привез к нам в замок и оставил в гостях. Она и прогостила у нас до декабря, а тогда уехала.

— Ого! И ты ее стриг?

Отчего-то именно эта фантазия больше всего поразила Джоакина: вот сидит перед ним человек, который собственными руками касался волос императрицы!

Но Гарри нахмурился:

— Неа, не сложилось. Ее в монастыре обрили так, что вместо косы — щетка. Не было нужды в стрижке. Правда, разок она позвала меня подстричь служанку. Линдси, дуреха, хотела так же коротко, как у владычицы… то бишь, тогда еще у принцессы. Я и обчикал эту Линдси, а тем временем поглазел на Минерву.

— И как?

— Ну… леди, — сказал Гарри так, будто одно это слово передавало полностью все.

Джо подумал: а ведь правда, так и есть. Леди или лорд — это уже клеймо. Впечаталось в душу — не смоешь. Кто родился лордом, того не исправить…

Однако Джо попросил:

— Расскажи еще.

Знал, что не доставят ему удовольствия рассказы о дворянах, но захотел полюбоваться мрачной своей правотою. Гарри сказал:

— Прости, брат, мало мне известно, принцесса не сильно-то якшалась с такими, как я…

Еще бы, — подумал Джо.

— Но одно расскажу, — Гарри хлебнул нортвудской настойки. — Милорд с миледи крепко из-за нее поругались.

— Из-за Минервы?

— Ага.

— Это как?

— Сложно сказать… У Минервы вышло что-то скверное с миледи или с лордом Мартином — братом милорда. Недоразумение какое-то аль конфликт — не знаю, как зовется по-дворянски. В общем, не поладили. Милорд бы все загладил, но его тогда не было в замке. А когда вернулся — Минервы уже нет, собралась и ускакала.

— То бишь, Иона обидела Минерву так, что та уехала?

— Или миледи, или лорд Мартин, или оба вместе. Но миледи решила все свалить на лорда Мартина — заперла его в темнице и назвала преступником. Вернулся милорд в замок — а родной брат в подземелье гниет, а принцесса обиженная ускакала! Он к миледи: что за дела?! Она в ответ: это ты виноват! Представь, Джо: другая жена бы смирненько к мужу подлизалась и прощенья просила, а эта его же еще обвиняет! Леди! Гм…

Гарри вдруг осекся и опустил глаза. Спохватился, что чернит свою хозяйку перед незнакомцем. Джо невесело улыбнулся ему:

— Не переживай, никому не скажу. Если хочешь знать, я и сам ощутил, кто такая Иона Ориджин.

— Ощутил? — жадно накинулся Гарри. — Как ощутил? Что она сделала?

— Да уж сделала…

Он воздержался от рассказа. Противно вспоминать свои унижения, а тем более — говорить о них. Гарри надулся было, но выпил еще ханти, оттаял.

— Ладно, раз ты такой молчун, то я еще расскажу. Не молчать же сидя. Наша миледи — она та еще заноза.

Повисла долгая пауза.

— Какая заноза? — спросил Джо. — Начал — так уж говори.

— Ты и сам начал, а потом умолк. Вот почувствуй, каково оно.

— Да говори же!

— Не буду.

— Ну и ладно.

— Ну и хорошо!

Помолчали пару минут, и Гарри не выдержал:

— Миледи не любит милорда.

Джо пожал плечами — экая новость.

— Ты меня не удивил, брат. Дворяне редко любят кого-то, кроме себя.

— Оно-то да, но про наших милорда с миледи завсегда говорилось, что они-то по любви сошлись. Первый месяц, как приехали, такая сладость царила между ними — просто ах. Душенька моя, месяц мой, прелесть моя, и все тому подобное. Мы диву давались: надо же! И радовались за милорда, конечно. Но потом…

— Что потом?

— Да чем дальше, тем больше она холодела. Будто притворилась вначале, а потом устала играть. Ходит вся такая, нос кверху задравши. Милорд к ней — она лицо воротит, он снова к ней — она от него.

— Может, только так казалось. У лордов часто не поймешь, что на уме.

— Казалось, брат? Э, нет! Вот тебе первое. Когда северян побили при Пикси, миледи чуть не плакала от горя; но то, что Адриан нас тоже порешит — об этом даже не подумала. Вот тебе второе. Мужнина брата в тюрьму, принцессу вон, а муж еще и виноват оказался. Вот тебе третье. Только кончилась война — она вжик в столицу. Сама, без милорда!

Джо ловил каждое слово, с горькой радостью убеждаясь в своей правоте. Он возражал лишь затем, чтобы подтолкнуть Гарри рассказать побольше.

— Это все мало значит, брат. Уехала — и что? Может, так для политики нужно.

— Тогда вот тебе четвертое: больше года прошло, а ребенка нет как нет! Что на это скажешь? Политика?!

Джо покачал головой:

— Скажу, что ваш милорд не умеет с женщинами обращаться. Говоришь, душенька? Вот это и его ошибка! Не нежности нужны, а взять покрепче да встряхнуть, да показать, кто хозяин! Жесткой рукой их надо держать, этих леди.

— Какая жесткость — милорд же любит ее, по-честному, не как она его!

— Вот глупец! — хохотнул Джоакин. — Не надо их любить, только себя самого! Полюбишь леди, забудешь себя — тут и пропал!

Гарри хлопнул по столу:

— Думай, что говоришь! Кто глупец — мой лорд?!

— Он самый! Всякий глупец, кто искренне полюбит агатовскую леди! А кто еще и размякнет, начнет ей потакать — тот глупец втройне!

Гарри встал, опрокинув недопитый кубок.

— Да провались ты. Умник нашелся.

Он зашагал на выход, и лишь тогда Джо спохватился, ринулся следом.

— Постой! Не бери в голову!

— Я сказал: провались.

— Прости, не хотел обидеть!

— Меня и не обидел. Милорда обидел, это хуже.

— И его не хотел. Я не со зла… И не о нем вовсе… Если хочешь знать, я сам — такой же глупец. Я больше о себе говорил, чем о графе!

— Да?..

— Я любил агатовку. Да. Хлебнул полной ложкой.