Преступление - Ирвин Уэлш

Рэй давился и задыхался, но терпел. Слишком напуганный, чтобы понимать глумливые указания, мучительным саундтреком прилагавшиеся к кошмару, он мог только повиноваться. Небритый то и дело дергал его за волосы, угрожая лишить скальпа. Позже Рэй склонялся к тому, что у насильника был бирмингемский выговор. Рэй прокручивал в уме каждый слог раскидывал сеть шире — Уэст-Мидлендс? Промышленные районы? Пригороды Бирмингема?

Потом крики второго насильника, занятого Лесом, стали настойчивее.

— Я говорю, подсоби! У нас тут настоящий дьяволенок! Помоги его завалить, слышишь... — Дальше было произнесено не то «Билл», не то «Бим» -— наверное, кличка.

Небритый торопливо вытащил член, оставив Рэя кашлять и отплевываться и пытаться сделать вдох. Плечи ломило, колени были изодраны, в каждой волосяной луковице пульсировала боль. Рэй огляделся. Увидел, что стриженый подмял под себя Леса, хочет распять его на земле. Лес кричал, выл, ругался:

— ОТВАЛИ, ПИДОР ПОГАНЫЙ! РЭЙМИ!

Мучитель Рэя взглянул на него — и ударил по носу. Голова снова закружилась, из глаз посыпались искры. Рэй жалобно взвизгнул. На гравий закапала кровь.

— Подержи этого сукина сына, — велел небритый молодому, блондинистому. —- Он свое получит, только сначала мы вон тому козленку рога пообломаем!

И он пошел к Лесу Броуди.

Из-под покорно опущенных век Рэй изучал молодого, искал в его лице намеки на человечность.

— Мистер, отпустите меня, пожалуйста. Я никому ничего не скажу. Пожалуйста! — молил Рэй. Он заметил, что у молодого глаза незлые и вроде даже увлажнилась — в общем, молодой колеблется — и продолжал отчаянно: — Мне домой надо. Я ничего не скажу. Честное слово!

Оба, Рэй и молодой блондин, покосились туда, где небритый и темноволосый мучили Леса. Было темно, но Рэй видел дергающуюся голую Лесову ногу. Мы умрем, подумал Рэй. Перевел взгляд на молодого. Тот кивнул и разжал хватку. Рэй с трудом встал. Внезапно все мысли мальчика переключились на велосипед и последствия его потери. Он поднял велосипед, уселся и отчаянно заработал ногами. За спиной кричал Лес.

Проклятия перешли в мольбы: «Не надо, не надо», вскоре в голосе слышалось уже одно только неверие в возможность происходящего : «Нет... нет... Рэйми...»

- Ты, придурок, твою мать, давай за ним, — рявкнул на молодого один из двоих, как показалось Рэю, небритый. Он держал Леса за шею, вдавливал лицом в грязь. Молодой погнался было за Рэем, но быстро отстал — Рэй отчаянно крутил педали, икраножные мышцы едва не лопались, в легких кололо. Он вырваля из мрака на свет, процеженный сквозь кроны. Он мчался не разбирая дороги, не оглядываясь, пока туннель и его обитатели не остались далеко позади. Рэй перевел дух только на площадке, нависавшей над рекой, прямо над мостками, с которых обыкновенно удили рыбу. Рэй звал на помощь (тропа была пуста) и искал что-нибудь, что могло бы сойти за оружие (хотя и не сомневался: он не посмеет вернуться к туннелю один). Он поднял — и тут же бросил — две палки, бесполезные в его детских руках. Заплакал от бессилия и поехал к дороге. И тут на зеленой железной лесенке, ведущей от деревянного моста к тропе, появились они — двое мужчин, женщина и собака.

— МИСТЕР! — закричал Рэй. Неизвестные бросились к нему, он, задыхаясь, стал объяснять, что-то друга поймали и мучают в туннеле.

Последовал невыносимо долгий спор на тему, бежать ли спосать Леса или поискать телефон и вызвать полицию. В конце концов остановились на первом варианте. Рэя трясло и тошнило от ужаса при мысли, что эти благонамеренные граждане могут против тройки отморозков. Туннель оказался дальше, чем представлялось Рэю. Не успели они подойти к устью, как оттуда появился Лес. Прихрамывая, он толкал перед собой велосипед. На грязном лице виднелись следы слёз и побоев.

Лес приблизился — и едва не прошел мимо, словно не замечал никого и ничего. Вероятно, он был в шоке.

— Ты цел? — спросил один из мужчин.

— Цел, — буркнул Лес.

Мучители успели бесследно скрыться. Рэй молча радовался, что они вышли с другого конца туннеля. Взрослые хотели вызвать полицию, но Лес твердил, что он в полном порядке.

Мальчиков проводили до шоссе, откуда до дома было совсем близко.

— Что они сделали? — боясь услышать правду, спросил Рэй.

Лес стоял к нему в профиль, молча смотрел вверх. Слезы прочертили несколько светлых дорожек в липкой грязи на его щеках. — Они тебя били?

Лес вздрогнул, повернул голову и посмотрел на Рэя Леннокса так, словно видел впервые.

— Да, Рэйми. Только велосипед мой им все равно не достался.

— А больше они ничего не сделали? Потому что я подумал...

Лицо мальчика исказила ярость.

— Над нами поиздевались! Да, поиздевались. — Лес всхлипнул, в следующую секунду ярость нахлынула снова. — И тебе, Рэйми, лучше об этом помалкивать. Никому ни слова, слышишь?

- Я и не собирался говорить, — возразил Рэй.

— Ни Кертису, ни маме, ни даже папе, — твердил Лес. — Поклянись!

— Честное слово... Но надо же в полицию заявить.

— На фиг полицию! — рявкнул Лес прямо Рэю в лицо. — Поклянись, Рэйми!

— Клянусь, — произнес маленький Рэй Леннокс.

В тот вечер он сидел у себя в комнате и смотрел в окно. На небольшом столе, за которым он обыкновенно делал уроки, были разложены учебники. А еще там были два листа бумаги — заявление в одну из самых престижных школ Эдинбурга и список классических литературных произведений, которые Рэй должен был прочесть к вступительному экзамену в эту школу. Рэй порвал заявление на мелкие кусочки, скомкал список литературы, запихал бумажки в карманы шортов цвета хаки, а шорты — в нижний ящик комода, чтобы больше никогда не надевать.

Рэй не слышал, как в комнату вошел отец — он всё смотрел в окно. Оглянулся только на покашливание. Отец указывал на учебники.

— Вот куда тебе надо глядеть, а не в окошко. Там одни развалюхи да сопляки, больше ничего.

1986

Данную Лесу клятву Рэй сдержал; они больше никогда не появлялись у Колинтонского туннеля, никогда не говорили о случившемся. Только один раз — в 1986 году, в пятницу, в начале мая.

Родители Леса переехали в Клермистон, у Леса с Рэем теперь не совпадали расписания занятий. Ленноксы выкупили муниципальную квартиру, выгодно продали ее и перебрались в скромный частный жилой комплекс в Колинтон-Мейнс. Мальчикам было почти по шестнадцать, они подливали водку в кока-колу и пили вместе с Ширли Фини и Карен, девочками из района Оксгангс, с которыми познакомились на дискотеке в ночном клубе «Бастер Браун». Отношения продвинулись до объятий и поцелуев. Лесу этого было недостаточно; неудовлетворенный, он стал принуждать Карен к минету, становился все настойчивее; дошло до прямых угроз и неприкрытой агрессии. Карен упиралась; ее очевидный страх заставил Рэя Леннокса вспомнить произошедшее в туннеле. Рэй вдруг осознал, что они с Лесом — чужие люди, их связывает только футбол. Поведение Леса пугало Рэя до тошноты, Лес же злился: где, дескать, мужская солидарность, почему не требуешь минета от Ширли? Рэй отвел Леса в сторону, подальше от совершенно сбитых с толку девчонок, и спросил: