Сулла - Евгений Смыков

Между тем осада Пирея продолжалась. Солдаты Суллы копали по направлению к морю глубокий ров, который должен был затруднить действия неприятельской конницы на равнине. Ни одного дня не проходило без столкновений у рва или у стен, иногда эти стычки переходили в крупные сражения. Однажды двое рабов из Пирея при помощи надписи на свинцовом шаре, заброшенном из пращи в римский лагерь, известили Суллу, что на следующий день Архелай планирует большую вылазку — он намеревается с пехотой атаковать работающих римлян с фронта, а конница его тем временем ударит по ним с флангов. Сулла по достоинству оценил эту информацию и приготовился к отпору. Когда на следующий день Архелай начал атаку по задуманному им плану, на понтийцев обрушился отряд, заблаговременно укрытый Суллой в засаде, и они, понеся большие потери, отступили в крепость (Аппиан. Митридатика. 31).

Много сюрпризов преподносили и осадные работы. В результате упорного труда насыпь достигла наконец уровня стен Пирея и на ней теперь можно было располагать метательные орудия. Архелай, в свою очередь, стал сооружать башни на стенах, где располагал свои орудия. Видя, что объем работ сильно увеличился и нужны еще люди, он послал за подкреплениями на Халкиду и другие острова, а в тех войсках, которые у него уже были, вооружил даже рабов. Однажды ночью он сделал стремительную вылазку и сжег одну из двух сооруженных римлянами «черепах» со всей находящейся в ней техникой. Солдатам Суллы пришлось ее восстанавливать, и эта работа заняла десять дней (Аппиан. Митридатика. 31).

Когда к Архелаю прибыло подкрепление во главе с фракийцем Дромихетом, понтийский полководец почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы рискнуть на открытое сражение. Часть воинов он вывел в поле, расставив их у самой стены, с тем чтобы находящиеся на стене пращники и лучники могли поражать римлян, а часть поставил у ворот с зажженными факелами — их задачей было совершить в удобный момент вылазку и поджечь римскую осадную технику. Это было одно из самых ожесточенных сражений во время осады, когда успех клонился то на одну, то на другую сторону. Первоначально понтийцы дрогнули под напором римлян и попятились к стенам, но Архелай остановил их и снова повел в бой. На этот раз стали отступать римляне[926] и, возможно, обратились бы в бегство, но легат Суллы Луций Лициний Мурена заставил их повернуть назад. Исход боя решил римский «штрафбат»: один из легионов с прикомандированными к нему штрафниками находился на заготовке леса и не участвовал в сражении. Он подошел в самый решающий момент и переломил ситуацию на поле боя, яростно обрушившись на понтийцев. Те, не выдержав натиска, в панике побежали к стенам Пирея. Во время этого преследования погибло около двух тысяч воинов Архелая, а сам он, до конца пытавшийся восстановить порядок и отразить вражескую атаку, был отрезан от ворот и спасся только благодаря тому, что его подняли на стену на веревке. Что касается штрафников, то Сулла снял с них позор бесчестья,[927] а остальным выдал большие подарки.

Эта победа имела для римлян значение скорее психологическое, чем стратегическое — Пирей попрежнему был неприступен, а армия Архелая сохраняла численный перевес. Но и Архелай понял, что одного только численного превосходства для победы над римлянами маловато.[928] Сулла вынес еще один важный урок из происходящих событий: победу добыть будет очень сложно, если неприятельский флот сохранит свое господство на море. Он обратился за помощью к родосцам, но те боялись царского флота, «ибо Митридат был владыкой моря». Тогда Сулла дал поручение Луцию Лукуллу тайно переправиться в Александрию и привести корабли от царей, обладающих флотом приморских городов (Аппиан. Митридатика. 33. 131–132).

Поручение было опасным — море находилось в руках врагов, к тому же дело происходило в разгар сезона зимних бурь; тем не менее Лукуллу с шестью легкими суденышками удалось проскользнуть мимо царских кораблей и добраться до Крита, который он привлек на сторону римлян, а затем до Кирены. Однако здесь счастье ему изменило: он встретился с кораблями находившихся на службе у Митридата пиратов, потерял большую часть своих судов, но сам всетаки сумел спастись и добраться до Александрии Египетской. Здесь ему был оказан торжественный прием — навстречу ему вышел весь флот в великолепном убранстве, как при встрече царя, он получил кров в царском дворце, куда до него не допускался ни один полководец, на его содержание было отпущено вчетверо больше средств, чем обычно. Такие почести не были случайными — как показали дальнейшие события, хитрый царь Птолемей IX не собирался оказывать помощь, которую у него просили; но, по восточному обычаю, постарался смягчить предстоящий отказ чрезвычайными почестями послу. Здесь мы пока и оставим Лукулла, томительно ожидающего царского ответа и не желающего скрасить ожидание даже посещением египетских достопримечательностей — ведь «это прилично делать досужему путешественнику, разъезжающему в собственное удовольствие, а не тому, кто, как он, оставил своего полководца в палатке, в открытом поле, неподалеку от укреплений врага» (Плутарх. Лукулл. 2. 3–9).

Одновременно с этими событиями велась осада Афин, население которых начало испытывать трудности с продовольствием. Архелай, зная об этом, решил оказать горожанам помощь. Пирейские информаторы Суллы тотчас сообщили ему об этом при помощи очередного письма, и Сулла, устроив засаду, напал ночью на обоз с продовольствием и захватил его.[929] Случилось так, что в тот же самый день была одержана еще одна победа: неподалеку от Халкиды легат Суллы Мунаций напал на Неоптолема, полководца Митридата. Было убито около 1500 понтийцев, взято в плен и того больше. Видимо, Сулла усмотрел в таком совпадении особую милость богов, потому что решился на новый штурм Пирея. Под покровом ночной темноты, воспользовавшись тем, что стражи спят, римляне придвинули к стенам лестницы и поднялись наверх. Одни из стражников были перебиты на месте, другие бросились в город, сея панику и крича, что стены захвачены врагом. Но часть стражи вступила в бой и, перейдя в нападение, убила предводителя ворвавшихся легионеров, а остальных оттеснила назад. Сражение шло всю ночь и весь следующий день. Сделавшие вылазку понтийцы рвались захватить и сжечь римскую осадную башню, но римляне упорно ее отстаивали и в конце концов отстояли (Аппиан. Митридатика. 34).

Снова началась осада и «война двух башен». Архелай приказал соорудить огромную башню на стене прямо напротив римского осадного сооружения, которое понтийцам не удалось сжечь в ту бурную ночь. С этих башен враги взаимно осыпали друг друга всеми видами метательных снарядов; наконец Сулла, установив на своей башне катапульту, выпускавшую по двадцать тяжелых свинцовых снарядов разом, расшатал башню Архелая и сделал ее неустойчивой, так что тот счел за лучшее вывести из нее своих людей, а саму башню переместить со стены вниз.