Архив Шульца - Владимир Паперный

– Тогда почему вы здесь?

– Я приехал повидаться с детьми. ЦРУ дало мне понять, что я их больше не интересую. К сожалению, всего хорошего, что было в СССР, больше нет. Страна копирует Америку, причем берет самое худшее. Но ваш кагэбэшник прав, вы сделали глупость. Я тут зашел в супермаркет – все в Америке, как вы уже заметили, супер, экстра или мега – на полке двадцать шесть сортов горчицы. Кому это нужно? Зачем такое расточительство ресурсов и человеческого труда! В ленинградском гастрономе был один сорт горчицы, и всем хватало.

– А вам не кажется, что это вы совершили глупость, убежав в СССР? Вас там поместили в золотую клетку, вы ничего не знали о стране, о терроре, о диссидентах, которых принудительно лечили психотропными препаратами, – вернее, отказывались знать, потому что это разрушало вашу веру. Ваши дети сбежали, потому что они не были рабами идеи, как вы, и могли смотреть трезво. Ваши родственники, судя по Джиму, не встретили вас с распростертыми объятьями.

– Джим еще ничего, – вздохнул Джоэл. – Родной брат сказал, что не хочет иметь со мной ничего общего.

– А на что вы рассчитывали? Вы, кстати, читали Солженицына?

– Нет, разумеется! Зачем мне читать пропаганду, изданную на деньги ЦРУ?

– Ну да, вы предпочитали пропаганду, изданную на деньги КПСС.

– В СССР деньги распределяла не партия, а Госплан.

– А кому вы звонили, когда вам чего-то не давали? Госплану? Вы звонили первому секретарю партии, а по конституции ей принадлежала “руководящая роль”. И вы, кстати, дешево отделались. Брат моего деда, он старше вас лет на десять, был таким же фанатиком коммунизма, как и вы. Бежал из еврейского местечка, но не в Америку, как умные евреи вроде ваших родителей, а в Россию. Дошел до должности наркома земледелия и был расстрелян в 1938-м, как раз когда вы были ослеплены любовью к СССР.

– Примерно как вы сейчас ослеплены любовью к США.

– Был ослеплен. Мы считали, что раз пропаганда говорит, что в Америке всё плохо, это значит, что там всё хорошо. Мое ослепление быстро прошло. Идеальных стран нет. Главная опасность Америки не в наивных коммунистах – даже ЦРУ, как видите, не воспринимает вас всерьез, – а в ксенофобии и антиинтеллектуализме…

– Слушайте, Алекс, – перебил его Джоэл, – этот диспут нас ни к чему не приведет. Скажите мне честно, в вашей жизни в СССР было что-то хорошее?

Шуша задумался.

– Да, – сказал он наконец. – Все, что не имело отношения к государству. Дача. Лес. Речка.

– Стоп! – перебил Джоэл. – Откуда взялась дача?

– Это была дача Наркомата путей сообщения. Ее получил дед моей двоюродной сестры.

– От государства? Бесплатно?

– Да, но цена оказалась высокой. Он выбросился из окна, когда понял, что его должны арестовать. Его смерть сочли несчастным случаем, поэтому семья смогла сохранить дачу.

– Но у вас было бесплатное обучение и бесплатная медицина.

– Да, но если бы вы учились в моей школе, вы никогда бы не создали советской микроэлектроники, можете мне поверить. А за высшее образование, если ты эмигрировал, по закону деньги надо было возвращать государству.

– Это справедливо, – сказал Джоэл, – государство в вас вкладывало.

– Пусть даже справедливо, но это нельзя назвать бесплатным образованием, если ты обязан его отработать или вернуть деньги. К счастью, когда я уезжал, этот закон уже отменили. Медицина действительно была бесплатной. Если я в детстве болел гриппом, врачиха из районной поликлиники приходила к нам домой и выписывала капли. Но если было что-то серьезное, надо было вызывать старого Тумаркина, который когда-то лечил моего отца, но уже за деньги. Когда перед эмиграцией мне надо было надеть несколько коронок на зубы, друзья по большому блату… Вы, кстати, знаете, что такое “блат”?

– Разумеется. Но мы им не пользовались.

– Really? А звонок Хрущеву – это что? Короче, всем, кому надевали коронки бесплатно, потом приходилось их снимать за деньги. Поэтому я, минуя бесплатного дантиста, пошел в поликлинику старых большевиков, которых, правда, к этому времени расстреляли, к какому-то Юзефу, и он за большие деньги все сделал. В Америке дантист пришел в ужас, и все пришлось переделывать за гораздо бо́льшие деньги, но, по крайней мере, у меня теперь голливудская улыбка. Кстати, где вам лечили зубы?

– В системе Министерства электронной промышленности.

– И как там зубоврачебное дело?

– Прекрасно. Никаких проблем.

– Вы не возражаете, – осторожно спросил Шуша, – если я взгляну на ваши зубы?

Джоэл удивленно посмотрел на Шушу и раздвинул губы. Шуша взглянул.

– Узнаю ажурную работу Юзефа, – саркастически сказал он.

В пятницу вечером Шуша заглянул в кабинет начальника.

– Хелло, Джим! Есть минута?

– Как я могу отказать русскому шпиону? – привычно пошутил Джим. – Надеюсь, мне зачтется, когда придет Красная армия?

– Обещать не могу, – Шуша уже привык к необходимости участвовать в этой затянувшейся шутке, – но замолвлю словечко, может, тебе поставят в камере кульман.

– What’s up?[67] – быстро сказал Джим, давая понять, что минутка юмора окончена и в пятницу вечером он спешит к своей Джуди и детям.

– Джим, я очень ценю возможность работать с тобой, но…

– Что? Тебе Гери предложил больше денег?

– Я не собираюсь увольняться. Лучше работы у меня не было и, скорее всего, не будет…

– Оʼкей, оʼкей, что нужно?

– Мне нужен трехмесячный отпуск за свой счет.

Джим выпучил глаза.

– Чтобы делать что?

– Джонс Хопкинс предлагает трехмесячный грант в Вашингтоне – написать историю советского урбанизма.

Джим начал барабанить пальцами по столу.

– Ммм, любопытно, – задумчиво произнес Джим. – И ты знаешь, что писать?

– Конечно.

Джим продолжал барабанить по столу.

– Любопытно… Вот тебе мои условия. Через три месяца ты возвращаешься и работаешь у меня еще год, нет, лучше два. Все, что ты там напишешь, будет подписано Alexander Shults, James Melamed Partners, а мы сделаем несколько пресс-релизов. И последнее: по дороге ты заедешь в город Колумбус, куда я всю жизнь собирался, но так и не доехал, и сделаешь мне кучу фотографий.

– Принимаю все три, – быстро сказал Шуша, стараясь скрыть ликование. – А что хорошего в этом Колумбусе?

– Там жил некто Ирвин Миллер. Унаследовал успешный семейный бизнес, а потом создал фонд, который платил знаменитым архитекторам, чтобы те строили что-нибудь среди кукурузных полей. Увидишь там Сааринена, Мейера, Вентури, Пейя, Пелли и других того же уровня.