Когда случились мы - И. Б. Солис

Я не знаю, что ещё сказать, поэтому ничего не говорю. Я вела себя как идиотка. Отрицая, притворяясь, что это было не совсем то, что было. Что это на самом деле.

— Послушай, я думала, мы просто развлекаемся, — говорю я, не в силах встретиться с ним взглядом. Это похоже на худшую ложь.

— Конечно, но… — начинает он отвечать, затем останавливается.

От боли в груди у меня перехватывает дыхание.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Генри.

— Что ты хочешь этим сказать? — повторяю я.

Он изучает моё лицо. Я ничего не выдаю. Подойдя ко мне, он снова берет мою руку в свою.

— Я знаю, мы не так давно знаем друг друга, — его пальцы скользят вверх по моей руке, по плечу, прежде чем коснуться щеки. — Ты делаешь меня счастливым, Луна.

Нет. Пожалуйста, не надо.

— Ты делаешь меня таким счастливым…

Я вижу правду его слов по его лицу.

— И я просто…Я тоже хочу сделать тебя счастливой. Если ты мне позволишь.

Я качаю головой. Розовые кудри взметаются в воздух.

— Ты позволишь мне попробовать? — шепчет он, прижимаясь своим лбом к моему.

Я застываю на месте и не могу отодвинуться. Когда он прижимается губами к моим, я не отстраняюсь. Он вкладывает в поцелуй всё, что, кажется, чувствует. Мои губы приоткрываются для него, и Генри углубляет поцелуй, прижимая меня невыносимо близко.

Когда поцелуй заканчивается, карие глаза изучают мои. Лунный свет льется через открытое окно, и воздух холодный. Когда Генри улыбается, я знаю, что мне нужно уйти.

— Я люблю тебя, Луна, — его буквально распирает. И он выглядит таким счастливым. Всё это так ясно написано у него на лице, на всём его теле.

Я слегка дрожу.

— Такое чувство, что я всегда любил тебя.

Мне очень хочется заплакать, потому что, даже не осознавая этого, я ждала и хотела услышать, как он скажет это вслух. И я ждала и хотела сказать это в ответ.

Желание повалить его на кровать и зацеловать до бесчувствия, пока мы оба не почувствуем себя измотанными и такими безумно счастливыми, что заснем с улыбками на лицах, огромно. Но я не могу. Что-то внутри не позволяет мне. Образ того, как он целует свою коллегу по фильму…Неизбежность потери…Гребаный засранец, который уничтожил моё сердце много лет назад…Всё это выходит из-под контроля в моём сознании, и я не могу мыслить здраво.

Я ненавижу себя в этот момент, потому что, как обычно, не могу выразить, что я чувствую. Хуже того, я не могу дать ему то, чего он хочет. Всепоглощающая, изменяющая мир любовь, которую обещает его выражение лица, — это не то, на что я могу ответить взаимностью.

— Мне жаль, — я качаю головой, полностью отстраняясь от него. — Я не могу.

Комната внезапно становится слишком маленькой, и я не могу отойти достаточно далеко, достаточно быстро. Генри тоже движется, приближаясь ко мне. Я не могу смотреть ему в лицо. Я не хочу видеть, как причиняю ему боль.

Я опираюсь на комод, чтобы не упасть, когда он подходит ко мне сзади. Мои глаза закрыты, пока я отчаянно пытаюсь собрать остатки мужества внутри.

— Ты же не всерьез, — шепчет он. Боль в его голосе привлекает моё внимание к нему. — Ты можешь.

Он тянется к моей руке. Я вздрагиваю, снова отворачиваясь от него.

— Луна, пожалуйста, посмотри на меня.

Я не хочу смотреть ему в лицо, но смотрю. Он изучает выражение моего лица, молча умоляя меня.

— Л, поговори со мной, — шепчет он. — Скажи мне, что происходит. Пожалуйста. О чём ты думаешь?

— Генри, мне очень жаль.

Он почти незаметно качает головой. Он выглядит абсолютно опустошенным, как будто мир больше не имеет смысла. Его глаза опасно близки к слезам.

— Жаль? Потому что ты не чувствуешь того же или потому что боишься, что чувствуешь?

Моя челюсть напрягается, а глаза сужаются.

— Всё в порядке, если это так. Я имею в виду, страшно. Мне тоже, — признается он с нервным смешком. Теперь он обхватывает моё лицо обеими руками. — Но потом я думаю об альтернативе…

Он слишком хорош, чтобы быть правдой.

— Ты нужна мне в моей жизни, Луна. Я не могу жить без тебя.

— Остановись, пожалуйста, — шепчу я, отходя от него.

Но он не сдается.

— Всё, через что мы прошли, привело нас к этому моменту. Разве ты этого не видишь? — он стоит прямо у меня за спиной, проводя рукой по затылку, я не уверена, что он даже осознает это нервное движение. — Как ещё парень из Лондона мог познакомиться с самой потрясающей девушкой из Лос-Анджелеса?

Теперь на его глазах появляются слезы. Он много думал об этом, и слова просто льются из него потоком.

— Тот факт, что ты написала свой первый роман, по твоей книге сняли фильм… — он ходит взад-вперед, затем останавливается, чтобы снова посмотреть на меня. — Меня не приглашали на прослушивание — это первый раз, когда меня не пригласили на прослушивание. Мне предложили роль по твоей книге! — Генри плачет. — Нам суждено быть здесь, Луна. Вместе.

Всё, что он говорит, звучит так правильно. Но в глубине моего сознания звучит этот ужасный, бессердечный, полный боли голос, от которого я не могу убежать, который я не могу игнорировать. Это напоминает мне, что рано или поздно всё развалится, особенно с таким человеком, как он. Красивый и обожаемый, с бесконечными возможностями встретить кого-то другого. Он уйдет. Однажды он оставит меня. Все так делают.

— Всё, что с нами случилось, — продолжает Генри, подходя и становясь рядом со мной. Его руки поднимаются к моим плечам, как будто он хочет вбить в меня немного здравого смысла. — Это было для того, чтобы мы могли встретиться в этот момент нашей жизни. Как ты можешь отрицать эту правду?

Я не отвечаю, не утруждаю себя каким-либо ответом.

Отступая на шаг, Генри проводит руками по волосам. У меня возникает глупая мысль протянуть руку, чтобы поправить густые пряди, которые он растрепал, но я держу руки по швам.

— Если только… — он поднимает на меня взгляд, нахмурив брови, на его лице появляется страх.

Я видела этот взгляд раньше, когда мы были в самолете, застигнутые грозой, боялись, что разобьемся насмерть.

— Если только я всё неправильно понял, если дело только во мне…

— Это не так, — слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить, и я вижу, как они освещают его красивые черты. Я тут же жалею, что что-то сказала, но мой рот думает сам за себя и продолжает говорить. — Всё…всё