Иов, или Осмеяние справедливости - Роберт Хайнлайн

(Заметьте, я называл этого ангела «он», потому что он показался мне мужчиной. О тех, которые казались мне женщинами, я буду говорить «она». Но я никогда не чувствовал себя компетентным в деле определения половой принадлежности ангелов. Если допустить, что она у них есть. Думаю, они гермафродиты, но у меня не было шанса выяснить это наверняка. Да и смелости задать такой вопрос тоже не хватило. Еще одно меня тревожит. У Иисуса Христа были ведь братья и сестры — так девственна ли Дева Мария? Смелости задать такой вопрос я тоже не набрался.) Его Трон мы увидели за много миль. Это был не великий белый Трон Бога-отца на небесах, а временное полевое сооружение, предназначенное для Иисуса именно в данной ситуации. Тем не менее он был великолепен, вырубленный из единого алмаза с мириадами граней, отражавших внутреннее сияние самого Иисуса и отбрасывающих его снопами брызг огня и льда во всех направлениях. И это я видел лучше всего, ибо лицо Иисуса сверкает таким ослепительным светом, что без солнечных очков невозможно рассмотреть его истинные черты.

Впрочем, это неважно. Все знали, кто он такой. Не знать было невозможно. Чувство всепоглощающего благоговения охватило меня, когда мы были по меньшей мере в двадцати пяти милях от него. Несмотря на своих профессоров теологии, первый раз в жизни я понял (почувствовал?), что значит та единственная эмоция, для описания которой Библия использует два слова сразу любовь и страх. Я любил/страшился существа, сидящего на Троне, и теперь знал, почему Петр и Иаков бросили свои сети и последовали за ним.

И конечно, я не стал обращаться к нему с просьбой, когда мы приблизились к нему на сто ярдов. В былой жизни на Земле я обращался (взывал) к Иисусу по имени тысячи раз — когда я увидел его во плоти, то просто напомнил себе, что ангел, формировавший нашу когорту, обещал, что мы сможем подать личные просьбы, когда прилетим на небеса. А это будет скоро. Пока же мне было радостно думать о Маргрете, которая тоже участвует в параде и видит Бога Иисуса на его Троне… а если бы я не вмешался, она могла бы никогда не увидеть его. Мне стало хорошо и тепло, и это еще больше обогатило то чувство экстатического благоговения, с которым я взирал на его ослепительно сиявший свет.

Когда мы отлетели от Трона миль на двадцать, наша когорта повернула направо и вверх, и мы покинули сначала окрестности Земли, затем и Солнечной системы. Теперь мы летели прямо на небеса, непрерывно наращивая скорость.

Вы знаете, что Земля выглядит как полумесяц, если смотреть на нее с высоты. Я подумал о том, явились ли к Страшному суду сторонники взгляда, что Земля плоская. Мне это казалось маловероятным, но в общем, такое суеверие, происходящее от невежества, вовсе не обязательно противоречит вере в Христа. Некоторые суеверия абсолютно противоречат ей, а потому преданы анафеме — как, например, астрология или дарвинизм. Но чушь насчет того, что Земля плоская, насколько я знаю, никогда не предавалась анафеме. Если среди нас есть сторонники подобных представлений, то каково им смотреть вниз и видеть, что Земля кругла, как теннисный мяч?

(А может быть, Господь настолько велик в своем милосердии, что позволит им видеть Землю плоской? Может ли смертный понять точку зрения Бога?) Кажется, нам понадобилось два часа на то, чтобы достигнуть окрестностей небес. Я сказал «кажется», так как на самом деле время могло иметь любую протяженность; человеческие мерки для его определения здесь отсутствовали. Точно так же мне кажется, что вся церемония Второго пришествия заняла около двух суток, хотя позже у меня появилась причина думать, что на это ушло около семи лет во всяком случае основания так считать были: Попытки измерить время или пространство дают весьма сомнительные результаты, если у вас нет ни часов, ни мерных рулеток.

Когда мы подлетели к Святому граду, наши проводники велели нам сбросить скорость, а затем совершить обзорный круговой облет перед тем, как войти внутрь через одни из врат.

Этот увеселительный тур был не таким уж кратким мероприятием. Новый Иерусалим (Небеса, Святой град, столица Иеговы) имеет форму квадрата, подобно федеральному округу Колумбия, но только он неизмеримо больше, так как имеет стороны по тысяча триста двадцать миль, то есть пять тысяч двести восемьдесят миль в периметре и площадью один миллион семьсот сорок две тысячи четыреста квадратных миль.

В сравнении с ним Лос-Анджелес или Нью-Йорк выглядят совсем крошечными. Трудно поверить, но по площади Святой град в шесть раз превосходит Техас! И все равно — перенаселен. Но, правда, после нас новых поступлений практически не ожидается.

Город конечно, окружен стеной, которая имеет двести шестнадцать футов в высоту и столько же в толщину. По верхней плоскости стены проходят двенадцать транспортных полос, но никаких ограждений по бокам нет. Стена испещрена рубцами. В ней двенадцать врат — по три с каждой стороны. Это знаменитые Жемчужные ворота (такие они и есть на самом деле). Обычно они широко открыты и не будут запираться вплоть до Последней битвы.

Сами стены сделаны из радужной яшмы; у их основания проходят двенадцать горизонтальных полос, сверкающих поярче самой стены и состоящих из сапфира, изумруда, сердолика, хризолита, берилла, топаза, аметиста — что-то я наверняка пропустил. Новый Иерусалим так сверкает со всех сторон, что человеку трудно составить о нем целостное впечатление. Просто все невозможно охватить взглядом.

Когда мы закончили облет Святого града, руководитель полета нашей когорты построил нас в несколько отдельных порядков, подобно тому как стоят дирижабли в порту О'Хара, и продержал так до тех пор, пока не получил сообщения, что одни из врат свободны. Я очень надеялся, что это будут врата, где я хоть одним глазком увижу святого Петра, но мне не повезло. Его офис находился у главных врат — врат Иуды, тогда как мы прошли сквозь врата Эшера, где и были зарегистрированы ангелами, действующими по поручению святого Петра.

Несмотря на то что врата были открыты, и при наличии дюжины клерков — помощников святого Петра, сидящих у каждых врат — и при практическом отказе от опроса (поскольку все мы вознеслись во плоти, что автоматически гарантирует спасение), мне пришлось стоять в очереди довольно долго только ради того, чтобы зарегистрироваться, получить временные удостоверения и временные документы на пищевое довольствие…

(Пищевое?) Да, я, конечно, тоже удивился. И спросил ангела, который меня оформлял. Он (она) глянул на меня сверху вниз.

— Это остаточный рефлекс. Ты можешь не пить и не есть, но некоторые творения и даже некоторые ангелы любят покушать, особенно в компании. Так что поступай как нравится.

— Спасибо. Теперь насчет ордера на постой. Он на одного? А я хочу на двоих — на себя и на жену. Я хочу…

— Ты хочешь сказать, «бывшую жену». На небесах нет ни женатых, ни замужних.

— Как?! Это значит, мы не можем жить вместе?

— Ничего подобного. Но вам надлежит обратиться в генеральное жилищное управление. Зайдешь в контору по обмену и улучшению. И не забудь, что оба обязательно должны иметь при себе талоны на постой.

— Но в том-то и проблема! Я разлучен с женой. Как мне найти ее?