Возвращение капитана Виноградова - Никита Филатов

Охрана старалась не лезть на глаза, поэтому ее как бы и не было вовсе.

– Поздравляю! Это победа.

– Да, недурно получилось… Что-то беспокоит?

Из-за дымчатых стекол очков непонятно было, куда конкретно посматривает старик – то ли на небо, то ли в сторону собеседника. Это нервировало, и москвич неожиданно поймал себя на желании ухватить старика за седенький хохолок, приподнять его над землей и тряхнуть как следует! Все-таки это был омерзительный тип. Хотя и нужный.

Говорят, после войны негодяй лично расстреливал заключенных. Допрашивал, пытал…

– Может начаться дождь. У нас это часто.

– Ничего. Хотелось бы прогуляться немного… Не возражаете?

– Что вы! С удовольствием.

Высокопоставленный гость брезгливо, как и подобает подлинному интеллигенту в третьем поколении, поддержал старичка под руку:

– Прекрасный вечер!

Сам он никогда и никого не убивал. Это было не в традициях семьи – большой, знаменитой некогда в Москве семьи адвокатов, врачей, инженеров. Семьи, в которой почти все старшее поколение сгинуло без следа в катакомбах ГУЛАГа…

Кстати, именно ореол потомственной жертвы сталинских репрессий сослужил гостю неплохую службу несколько лет назад, при выборах в Верховный Совет. Это была тогда очень выигрышная тема, ее оставалось только грамотно оседлать – и оба-на! Простой доцент уже с депутатским значком.

Первую взятку ему дали вроде бы ни за что – вежливо, деликатно. Потом еще раз. Еще…

Выступал он с высоких трибун темпераментно, с энтузиазмом, внешность имел и фамилию, располагавшие к доверию представителей широких народных масс. Толком ни в чем, кроме своей молекулярной астрономии, не разбирался, поэтому те, кто решает, определили: быть тебе, парень, борцом с коррупцией!

Вовремя и в нужной последовательности предав кого требовалось, гость перебрался из власти публичной и хлопотной в Его Величество Аппарат. Чины и деньги людей обычно портят, но даже в самых высоких кремлевских кабинетах гость, будучи человеком исконно порядочным, преданно выполнял волю своих настоящих хозяев.

В сущности, он был просто сытой сволочью.

– Вся эта пресса… все это очень утомляет.

– Конечно! – кивнул старик и чуть было не прибавил «ваше сиятельство».

Сегодня гость удивительно напоминал ему картинку четырехлетней давности – Горби в Форосе. Такая же лысина, только без пятен, вязанный по-домашнему джемпер, рубашка с расстегнутым воротом. Старику тогда тоже поручено было оказаться рядом.

– Вы очень неплохо выступили, журналистам понравилось.

– Был бы толк! Подождем публикаций.

– Это все на контроле… Возможны, конечно, некоторые сбои, но в целом…

– Я понимаю! Вообще, вы старайтесь плотнее работать с газетчиками, с телевидением… Этому нужно постоянно уделять внимание.

– Благодарю, мы учтем, – старик с трудом удержал презрительную усмешку и подумал, не записать ли ценное указание в блокнот. Нет, это было бы слишком даже для такого самодовольного кретина, как сегодняшний гость. – Мы постараемся!

Первого журналиста он завербовал в пятьдесят шестом, осенью, в Венгрии… Тогда москвич еще, кажется, заканчивал среднюю школу.

– Я рассчитываю на максимальный эффект, принимая во внимание те документы, что вы предоставили.

– Мы предоставили? – удивленно подняв брови, переспросил старик. Он никогда не позволял себе расслабиться. – Кажется, их обнаружила милиция. Случайно, при каком-то расследовании.

– Тем более! – понимающе улыбнулся собеседник. – Получилось весьма достоверно. Там, кажется, убили чиновника из администрации?

– Да, мелкого клерка… насколько я слышал.

– А из-за чего?

– Довольно темная история… Любовница, пьянки, разборки. Сомнительная компания к тому же! Наверное, что-то не поделили.

– Да, ужасно! Коррупция может свести на нет все завоевания нашей молодой еще демократии. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Разумеется… Один репортер, независимый, мы с ним беседовали перед пресс-конференцией, сказал, что есть версия. Дескать, этот Завидовский хотел шантажировать местное начальство – снимал копии с особо конфиденциальных бумаг, интересовался лицензиями. Но где-то, очевидно, прокололся.

– Вполне возможно! – одобрил гость.

Автором версии был старик, но на лавры претендовать ему было как-то не с руки.

– А что… эти? – Имелись в виду если и не первые, то одни из первых лиц города.

– Суетятся, конечно. Принимают меры. Но мы отслеживаем ситуацию.

Становилось прохладно. Ветер, сырой и упругий, навязчиво тыкался в спину.

– Может быть, пройдем в номер?

– Да, пожалуй… Все-таки я им не завидую!

Старик представил себе мятую рожу лысого, его приятеля-генерала, потом самого главного – провинциала в очках. Еще нескольких разнокалиберных аппаратчиков…

– Конечно, лишиться такого куска! Даже если без прокуратуры обойдется.

– Скоро выборы.

Сказанное москвичом не то чтобы оправдывало его не слишком красивую миссию, но придавало ей определенный государственный смысл. Без этого все, что они натворили, сводилось к банальной разборке столичной и питерской мафий.

– Скоро выборы… Как вы полагаете, на чем они будут теперь строить защиту?

– Источник присутствовал на совещании. Основной упор попытаются делать на подлинности документов. Якобы красно-коричневые провоцируют новое «ленинградское дело». Чтобы дискредитировать местных соратников президента.

– Стоило ожидать…

Они уже миновали ребристый, похожий на купол сусального золота, зимний сад. За стеклом, в ослепительном свете бесчисленных ламп, разметались чужие, тропические растения.

– Были здесь?

– Нет. Я не люблю оранжереи! Скажите… а если вдруг окажется, что в документах этих не все, допустим, соответствует истине? Нет, я не сомневаюсь, конечно, в добросовестности ваших людей, но…

– Моих людей? Простите, я не совсем понимаю, что имеется в виду.

– Бросьте! Кого вы боитесь? Мы же одни.

– Тем не менее… насчет этого компромата, случайно обнаруженного сотрудниками органов внутренних дел. Так вот! Ценность любого политического скандала заключается в его своевременности. А фактическая основа – дело десятое.

– Надеюсь!

– Помните, как перед выборами целый год вся Москва друг в дружку дерьмом кидалась? Целые, можно сказать, чемоданы компромата! И что? Ничего… Время прошло, голоса подсчитали. Кто-то сел в тюрьму? Или кого-то за клевету привлекали?

– Якубовский? – неуверенно протянул гость.