Удавка для опера - Владимир Колычев

Все они героями себя чувствуют. Невинно пострадавшими. И невдомек им, что спиртовой завод всего лишь прикрытие…

Нырков допил вторую фляжку. Совсем опьянел. На душе стало хорошо, хорошо…

Он потерял много людей. Но люди — дело наживное. Он снова доведет численность боевиков до полусотни. И снова они займут боевые места…

Глаза склеивались. Нырков засыпал…

— Да, совсем забыл. Сергей Михайлович просил передать, что ваши недруги останутся здесь. В камере местного временного изолятора. Распоряжение, чтобы доставить их в область или в столицу, придет сегодня вечером, — тихо сказал полковник. — Завтра за ними прибудет автозак. Поэтому сегодня ночью они должны умереть. Вы уж постарайтесь…

* * *

— Влипли в задницу, блин! — не сдержал своих чувств Федот.

И с силой ударил кулаком по железной двери камеры.

— Комов, прекрати! — осадил его Степан.

Понятно, нервничает капитан. Так у всех нервы на взводе. Никто ничего не понимает. Почему они здесь, в камере временного изолятора при Семиреченском отделении милиции? А почему Ныркова освободили, напоили коньяком и увезли с почестями?

Все маются. Только разведчики спокойны. Вероника, Михаил, Иннокентий… Странно, их всех собрали в одной тесной камере. Даже женщину сюда затолкали.

Рома тяжело вздохнул.

— На генерала зря наехал, — покаялся он. — Не виноват ни в чем Игорь Тимофеевич. Не по своей вине он под чужую дудку пляшет…

— Тогда какого хрена нас сюда запаял? — спросил Федот.

— А вот тут его вина. Как его просили, так он и сделал. А надо было нас в Москву везти…

— Нельзя нас в Москву, — монотонным голосом сказала Вероника. — Нас должны здесь убить…

— Убить? — непонимающе посмотрел на нее Эдик.

— Да. Мы все приговорены…

— Долговязым Сергеем Михайловичем? — спросил Степан.

— Да, — голосом, лишенным всяких интонаций, сказала она.

— Человеком из правительства? — приподнял бровь Федот.

— Да.

— Ничего у него не получится.

— Возможно, и не получится…

— Вероника, вы что-то знаете, а молчите. Почему? — спросил Степан.

— Так надо, — ответила она и замолчала. Всем своим видом она давала понять, что отныне и клещами из нее не вытянешь ни слова.

— Влипли мы. Очень сильно влипли, — начал Рома. — Задавили Ныркова, думали, все, победа. А вон оно все как обернулось. Мы остались виновны… А все потому, что не с того конца начали… Спиртовой завод — это приманка для идиотов. Спирт производят на легитимной основе, а выдают за незаконное предпринимательство… Летите сюда, агенты разных служб! Собирайтесь под знаменами борьбы с подпольным бизнесом!.. И летят агенты! И летят менты!.. А потом пройдут пионеры. Но уже мимо наших могил…

— Красиво говоришь, Рома, — сказал Эдик. — А где соль?

— Не соль, Эдик. Не соль!.. А золото!.. Много золота!.. Леса вокруг Семиречья золотом изобилуют. Самородным. Но места золотоносные мхом поросли. Только знающие люди его найти могут. И Нырков. Одно месторождение, второе… Я не знаю, на каком месторождении наши с ним пути пересеклись? На пятом или десятом?.. Но пересеклись. Едва ноги унес. Сезон охоты на меня открыли. Изловили-таки… Чудом спасся… И снова капкан…

— Значит, Нырков золотом занимается, — задумчиво проговорил Степан. — И завод вовсе не главное. И боевики его рудники охраняют…

— Не только боевики… Волки! Много волков! Не знаю, искусственно их разводят или нет, но их очень много. И все они необычайно сильны. А волков бояться — в лес не ходить. И никто не ходит. Поэтому никто никогда и не узнает про золото… Правду говорит Вероника. Убить нас должны. Не знаю как, но покушение будет. Нельзя Ныркову оставлять такого свидетеля, как я…

Вот, значит, в чем дело. Золотоносные рудники. Их охраняют усиленные наряды до зубов вооруженных бойцов. А еще стаи волков по лесам бродят. Не добраться до золота.

Нырков чертовски богат. Кто-нибудь да должен был заинтересоваться, откуда у него столько денег. Заинтересуется и начнет искать правду. И заглотит наживку — спиртовой завод. Как заглотил ее Степан со своей командой. Как заглотили ее агенты Службы внутренней разведки…

Спирт — это, конечно, хорошо. Но удивительно, почему из-за него хотели уничтожить команду Степана. Слишком это хлопотное дело. И никаким спиртом его не окупить. А вот золото — это другое дело. Ради него можно убить хоть самого министра МВД. Да хоть самого Президента. Пласты самородного золота — это миллионы долларов. А если рудников много — это миллиарды…

Теперь неудивительно, откуда у Ныркова такие могущественные покровители. Понятно, почему у него так много боевиков.

Галочка. Красивая. Невинная. Она стояла на берегу реки. И весело махала ему рукой.

— Матвей! Иди ко мне!

Он подошел.

— Возьми меня за руку…

Нырков повиновался.

— А почему ладошка твоя такая холодная?

Как будто ледышку он в руках держал.

— И у Вани ладонь холодная. И у Николая… А вот и они…

Через реку, прямо по воде, к нему шли Ваня и Николай. В глазах пустота. И холод. Нырков почувствовал, как по спине побежали мурашки.

— Они хотят с тобой поговорить…

Ладонь ее стала совсем холодной. Его рука прилипла к ней, как язык к железу на сорокаградусном морозе. И взгляд ее заледенел.

— О чем?

— Они так и не могут понять, почему ты их убил…

— Нет!..

Нырков хотел отступить назад. Но тело его налилось свинцовой тяжестью. Из глаз Галочки истекала страшная, неестественная сила.

— И меня ты убил…

— Не-ет!!.

— А ты знаешь, у нас с тобой будет ребенок Посмотри на него!

И Галочка вдруг стала превращаться в волка. Огромная голова, страшная пасть, острые зубы… Вот-вот ее челюсти сомкнутся у него на горле…

— Не-е-ет!!! — заорал он.

И проснулся…

Он лежал в своей постели, на лесной даче — так он называл свой дом глубоко в тайге, о котором знали только избранные. Его колотил страх, на лбу выступила испарина. Ни Галочки, ни Вани, ни Николая… Они в его памяти…

Все они погибли давно, еще в восьмидесятых. Но Нырков помнил все, как будто это случилось только вчера…

«Золото! Да это же золото!»

Матвей не мог поверить своим глазам. Золото. Самородное золото. Природный твердый раствор серебра в золоте. Кубическая сингония. Золотоносные пласты, выступающие из земли.