Ведьмина поляна - Василий Головачев

– Хорошо, – прервал наконец молчание Мстислав. – Готовим «большой глюк». Юрий Фёдорович, ваша задача – помочь глушабоям.

– Есть!

Венцеслав и ходок из России выскочили из пещеры.

Вран, круживший над берегом, где продолжалась высадка основных сил конунга, повернул к левому крылу залива. Там, в замаскированных пещерах готовилась к выходу сотня Урсула, бойцы которой сызмальства имели сильную природную энергетику и были натренированы владеть глушарами. Сотне предстояло скрытно подняться на клыкастые скалы, с которых залив был как на ладони, и сосредоточить силу на кораблях эскадры, а потом на полках десанта.

Отвлечь же охрану хладоносцев и стрекоз-разведчиков должна была атака друзей Роси – боевых птиц и хищных зверей, всегда помогавших росичам на протяжении тысяч вёсен.

Первая удачная попытка нападения на эскадру конунга произвела неизгладимое впечатление на капитана Карла. Он уже свыкся с мыслью, что безбашенные росичи вот-вот нарвутся на неприятности, попадут в засаду и погибнут, поэтому когда лопотоп нырнул в воду, не получив ни царапины, выходец с Еурода первым заорал «улю-лю!». Возможно, этот вопль был сродни русскому «ура!».

Могута рыкнул:

– Влево на сорок!

Ротан, научившийся рулить лопотопом за время плавания не хуже капитана, крутанул рога штурвала. Лодка повернула.

Чтобы не терять времени напрасно, хладунов оставили в коридоре перед выходом на трап и вручили каждому по пищевому брикету: слюна у плевак вырабатывалась не так, как у людей, да и слюной в общем-то не являлась, но физиология гигантов требовала подзарядки.

Вскочившие в рубку вслед за сотником Максим, Малята и Любава выдули по пол-литра воды, утоляя сжигавшую всех жажду.

– Хорошо, что у них нет глубинных бомб, – криво усмехнулся Сан Саныч.

– Почему нет? – возразил Максим. – Должны быть. За нашими земными подлодками всегда охотились с помощью бомб, даже на заре подводного плавания.

– Есть у них бомбы, – мрачно сказал Малята.

Словно в подтверждение его слов за кормой болотной субмарины раздались взрывы, гулко ударившие по её корпусу. Она вздрогнула, закачалась с боку на бок, скрипя сочленениями.

– Вот идиоты! – оскалился военком. – Не боятся своих потопить?

– Сорок влево!

Лодка повернула.

Прямоугольные «экраны» носовых видеоскопов показали подводную «китовую» тушу хладоносца и три «рыбины» поменьше.

– Эх, где наши торпеды! – скрипнул зубами Миро.

«Кит» хладоносца сместился правее, уходя за корму лодки, и Могута скомандовал:

– Девяносто направо! Всплываем! Выводите своих хладунов!

Максим метнулся из рубки. К нему присоединились остальные, в том числе последним сам сотник.

Лодка всплыла. Откинулся кормовой пандус-трап. Подводники вывели хладунов на палубу. Взору Максима стала доступна картина движения кораблей эскадры.

Одна баржа-тримаран тонула. При столкновении с «эсминцем» она получила пробоину, и в воду с её задранной кормы прыгали чёрные красноголовики.

Хладоносец, по которому команда Могуты ударила первой, накренился на левый борт и практически выбыл из строя. С десяток хладунов и столько же матросов с него суетились в воде, пытаясь подняться на борт и не помышляя о сопротивлении. По заливу разносились крики о помощи, команды и еуродская ругань.

Всплыли два лопотопа, очевидно, получившие серьёзные повреждения в результате атаки эсминцев глубинными бомбами.

Толчея кораблей усугубляла панику, что оказалось на руку подводникам. Их почти никто не искал, судя по отплывающим баржам. Лопотоп Могуты, сделав хитрый манёвр под хладоносцем, оказался в чистой воде, между несколькими кораблями. За ними виднелся гигантский корпус ещё одного хладоносца, за которым маневрировали два таких же монстра, ворочаясь среди «эсминцев» и «фрегатов» (по оценке Максима), имевших мортиры и, как оказалось, камеры с хладунами. Если хладоносцы несли до пятидесяти камер, то корабли поменьше тоннажем от двух до пяти. Один такой начал заходить в борт подлодке, и сотник крикнул:

– Залп по правому!

Хладуны подводников дружно плюнули «суперморозом».

Удар пришёлся аккурат по носовой мортире «фрегата», превращая в мёрзлые глыбы и её расчёт, и хладуна, вылезшего из носового подпалубного отсека.

Но радоваться удачной атаке было недосуг. Сразу пять «фрегатов» и «эсминец» обратили внимание на всплывший лопотоп росичей и повернули к нему. Бахнула мортира одного из них. Бомба с шипением вонзилась в воду за кормой лодки, обдавая людей фонтаном воды.

– Беглый огонь! – рявкнул Могута, заставляя своего хладуна плюнуть на «фрегат». – Выбирайте цели самостоятельно!

Начали «стрелять» и остальные хладуны, подчиняясь наведению «операторов»: выбирали наиболее опасные суда. В течение минуты, пока лодка маневрировала, избегая сближения с противником, удалось обездвижить два корабля и ближайший хладоносец. Однако противник имел колоссальное боевое преимущество, и бомбы из мортир, а также редкие пока плевки хладунов ложились всё ближе, так что в какой-то момент Максим понял, что росичи на краю гибели.

– Уходим! – сипло выкрикнул он.

– Всем вниз! – отреагировал Могута.

Но погрузиться лопотоп не успел.

Одна из бомб рванула рядом с ним, едва не проломив корпус и окатив людей на палубе кипящей водой. А перед ней вырос нос хладоносца, на котором выстроилась шеренга хладунов численностью в двадцать экземпляров.

Собственные хладуны лодки в это время замешкались, не подчиняясь командам людей, и Максим похолодел, сообразив, что у них кончилась «слюна».

Он всегда считал себя «трусом по необходимости», предпочитая избегать проблем когда только это было возможно, но никогда не покидал поля боя, не отступал и сопротивлялся до конца, если уж не было выхода. Так и в этот момент он не сдался, сдвигая внутри себя ограничитель скорости – сознание. В душе поднялась настоящая буря, и молодой человек даже моргнуть не успел, как телом овладела «бессознанка», обрабатывающая информацию намного быстрей сознания.

Светящаяся галочка прицела легла под форштевень главного корпуса хладоносца. С браслета слетело кольцо призрачного света и вонзилось точно в нос, зацепив разрезанную носом волну. В корпусе корабля образовалась рваная дыра диаметром не меньше десяти метров, и хладоносец с ходу зарылся носом в воду, сбрасывая с палубы хладунов, матросов и обслугу мортир, как через голову сбрасывает из седла жокея внезапно затормозивший скакун.

Корабль сразу осел на несколько метров, вбирая в себя тонны воды.

Волна от его погружения понеслась к лопотопу, с силой ударила в «морду кита», и все, кто находился на палубе, посыпались в воду.