Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер

В одном темном узком коридоре я обнаружил висящий под потолком колокол. Каково же было мое удивление, когда удалось разобрать сделанную на нем аккуратную рельефную надпись: «Те Deum laudamus». Видимо, этот колокол – единственное, что осталось от той капеллы, которую много столетий назад построили в Лхасе католические миссионеры. Им не удалось закрепиться в этих местах и пришлось покинуть страну. И благодаря глубокому уважению, с которым в Тибете относятся к любой религии, этот колокол сохранился и был помещен в храме. Я бы с удовольствием побольше разузнал о той капелле, созданной капуцинами и иезуитами, но других ее следов мне обнаружить не удалось.

Вечером Цуглакхан наполняется верующими, к святая святых храма выстраивается длинная очередь: подходя к статуе Будды, каждый смиренно прикасается к ней лбом и оставляет небольшое подношение. Потом складывает ладони лодочкой, и монах наливает в них святую воду, слегка подкрашенную шафраном. Половину этой воды полагалось выпить, а другой – окропить себе голову.

Многие монахи проводят в храме долгое время, потому что они обязаны заботиться о тамошних сокровищах под руководством высокопоставленного чиновника и наполнять маслом светильники.

Однажды предпринималась попытка провести в храм электричество, чтобы лучше осветить темные коридоры и святилища. Но из-за короткого замыкания произошел небольшой пожар, после которого уволили всех, кто участвовал в этих работах, а об искусственном освещении и слышать больше не хотели.

Перед входом в храм лежат каменные плиты. Они истерты до зеркального блеска и имеют множество небольших углублений. Уже тысячу лет верующие падают тут ниц, выражая свое почтение божествам. Видя эти углубления в камне и преданность на лицах людей, легко понять, почему христианские миссионеры не смогли пустить здесь корни. Вполне можно себе представить, как какому-нибудь ламе из Дрепуна, который пытался бы обратить в буддизм католиков, также с сознанием собственного бессилия пришлось бы покинуть Ватикан – ведь основа обеих этих религий – блаженство после смерти. У них много общего: они проповедуют смирение в этой жизни, и как буддист падает наземь перед изображениями божества, так и католик поднимается по ступеням Святой лестницы в Риме непременно на коленях. Но есть и огромное отличие: здесь цивилизация не заставляет людей суетиться с утра до ночи, здесь есть время на то, чтобы спокойно размышлять на религиозные темы, погрузиться в себя. Церковь занимает огромное место в жизни каждого человека, как это было и у нас несколько столетий назад.

Как и у нас, площадка перед дверями храма облюбована нищими. Здесь они тоже прекрасно понимают, что перед лицом бога человек становится особенно задумчив и сострадателен. Но, как и везде, попрошайничество обезображивает людей. Когда я строил дамбу, правительство предприняло попытку привлечь к работам здоровых представителей бездельничающей братии. Из более чем тысячи лхасских попрошаек было выбрано семьсот работоспособных человек. Их попытались заставить трудиться, обеспечив питанием и зарплатой. На следующий день на стройку явилась только половина новоиспеченных рабочих, а еще через пару дней они испарились все. Так что эта затея с треском провалилась. Вовсе не отсутствие возможности заработать на жизнь и нужда заставляют этих людей побираться, и в большинстве случаев даже не физическая немощь, а лень. Тем более что в Тибете можно неплохо жить на подаяние. Попрошаек никто не гонит с порога. И даже если побирушке подадут только немного цампы и мелкую медную монетку, то за пару часов все равно удастся обеспечить себе дневное пропитание – а большего ведь им и не требуется. Собрав свою дневную норму, они садятся под стену, преспокойно дремлют на солнышке и наслаждаются жизнью. Под вечер играют в кости, а ближе к ночи выбирают себе закрытый от ветра уголок какого-нибудь двора или укромное местечко на улице и заворачиваются в овчинные тулупы.

Многие из попрошаек имеют какие-нибудь отвратительные болезни или увечья, которые вызывают сочувствие, из чего стараются извлечь выгоду. Действительные и мнимые болячки выставляют напоказ, чтобы получать более щедрое подаяние.

На подъездных дорогах к городу тоже толпами бродят попрошайки. Здесь дело у них идет совсем не плохо, потому что движение на этих дорогах оживленное и почти каждый паломник, торговец или аристократ, направляется он в город или из него, бросает беднякам пару монет. Не раз мне самому, когда я встречал друзей из Индии или провожал их в путь, приходилось наблюдать сцены, которые разыгрываются при этом между нищими.

Теперь я расскажу об одном из самых милых и достойных описания обычаев, какие я когда-либо встречал. Встреча и проводы гостя составляют обязательную часть тибетского гостеприимства. Когда кто-нибудь отправляется в путь, его друзья часто ставят шатер чуть ли не в десяти километрах от города и ждут там уезжающего с прощальным обедом. Только потом можно двигаться дальше – с горой белых шарфов и множеством самых добрых пожеланий. По возвращении из путешествия церемония повторяется. А если у человека много друзей, часто бывает, что его торжественно приветствуют в нескольких местах. Нередко возвращающийся уже ранним утром видит вдали Поталу, но по дороге к городу его ждут один за другим несколько шатров и несколько радостных приемов, так что в город он въезжает только вечером, а скромный караван превращается в пышную процессию, ведь к нему присоединяются все друзья со своими слугами. Путник возвращается домой счастливым: здесь его не забыли!

Когда ожидалось прибытие иностранцев, Министерство иностранных дел высылало навстречу своих представителей, чтобы гостей официально приветствовать и угостить. Если приезжал новый посол, его встречали с военными почестями и посланники Кабинета министров передавали ему шелковые хадаки. В городе для гостя, его слуг и животных все уже было приготовлено, в доме приехавшего ждали горы подарков. Короче говоря, больше нигде в мире путешественников не принимают так внимательно и радушно, как в Тибете.

Во время войны самолеты между Индией и Китаем довольно часто сбивались с курса. Это наверняка самый сложный в мире летный маршрут, ведь перелететь Гималаи способны только очень умелые и опытные пилоты. А стоит сбиться с курса – сориентироваться уже практически невозможно, потому что карты Тибета чрезвычайно скупы.

Так, однажды ночью над Священным городом послышался рокот авиамотора, что, конечно, встревожило всех лхасцев. Через два дня из округа Самье сообщили, что там приземлились пятеро американцев на парашютах. Правительство взяло на себя организацию их обратной дороги в Индию. Наверное, летчики были крайне удивлены, что их стали радушно встречать еще за приличное расстояние до города, попотчевали тибетским чаем в шатре и одарили белыми шарфами. Потом, добравшись до Лхасы, они рассказали, что совершенно потеряли возможность ориентироваться и крылья их машины чиркнули по снегу гор Ньенчентанлха. Они повернули назад, но для возвращения в Индию горючего было слишком мало, поэтому пришлось оставить самолет и выпрыгнуть с парашютами. Приземлились они удачно: отделались парой растяжений и одной сломанной рукой. После недолгого пребывания в Лхасе американцев отправили в Индию – правительство выделило для этого лошадей и вообще позаботилось окружить иностранцев всем мыслимым тибетским комфортом.