Домой до темноты - Чарльз Маклин

Содержимое рюкзака интереса не представляло. Голубая ковбойка, смена белья, носки, пара старых кроссовок «Адидас» десятого размера и две книги: дешевое издание «Уолдена» Торо и «Леопард» ди Лампедузы[101]в матерчатом переплете. На форзаце романа стоял экслибрис Гринсайда — дома Эда Листера в Уилтшире.

Кэмпбелл попросил жену дать психологическую оценку возможных мотивов Стража. Иногда мрачная истина скрыта в мечтах о мести, принялась объяснять Кира, но сыщик ее перебил, попросив обождать. Со дна рюкзака он достал продолговатую коробку, завернутую в фирменный пакет магазина профессиональной кухонной утвари с Западной Шестнадцатой улицы. Взгляд упал на ярлык с информацией производителя: «Изготовлено из цельной заготовки высокоуглеродистой стали; одиннадцатидюймовое изогнутое лезвие напоминает месяц в средней лунной фазе…»

Плоская белая коробка сразу отяжелела. Кэмпбелл раскрыл упаковку. Внутри в защитном пластиковом чехле лежала новенькая меццалуна односторонней заточки.

— О господи! — выдохнул Кэмпбелл.

Это была точная копия ножа, которым убили Джун Ситон.

— Что такое?

Сыщик не ответил. Вдалеке скрежетал грузовик, менявший передачу.

— Что случилось, Кэмпбелл?

— Ничего, милая.

— Тогда почему ты ахнул? Я тебя знаю… Кэмпбелл, у меня и впрямь плохое предчувствие. Прошу тебя…

— Успокойся, Душка. — Сыщик рассмеялся и закрыл коробку. — Расскажи, как прошел твой день, — сказал он, хотя теперь понимал: уходить нужно немедленно.

Зажав плечом телефон, он запихнул в рюкзак коробку с меццалуной и прочее барахло, потом застегнул клапаны, бросил вещмешок в шкаф и закрыл дверцы.

Немного утешало, что нож был здесь. По крайней мере, его еще не пустили в дело. Кто бы его ни купил, он предназначался явно не для шинковки зелени.

Кэмпбелл выключил свет и стал спускаться по лестнице. Разговаривая с женой, он одолел полпролета, когда хлопнула входная дверь.

— Милая, нужно идти. Поцелуй за меня Эми. Я тебя люблю.

— Почему ты шепчешь?

Кэмпбелл закрыл телефон и прислушался. Стукнула другая дверь, зашуршали пакеты, снизу донесся мужской голос:

— Бабушка, я дома!

И что: хорошо это или плохо?

Затем послышались быстрые уверенные шаги и приглушенный разговор. Наверное, старуха сообщает, что у них гость. Сыщик решил выскользнуть черным ходом.

Уже в кухне, на цыпочках двигаясь к выходу, он вспомнил, что оставил в гостиной ноутбук и сумку.

— Кэмпбелл?

Сыщик замер, потом медленно обернулся.

Он никогда не видел этого человека, но тот улыбался ему, словно старому знакомому. В глазах незнакомца мелькнуло и быстро спряталось удивление. Молодое открытое лицо, дружелюбное и симпатичное.

— Вы же не уйдете, даже не поздоровавшись?

— Что если я соврала, что спала со своим бывшим?

— Ей-богу, не знаю. Я поверил на слово.

— Ну… так и предполагалось.

— Зачем бы ты стала лгать?

Джелли чуть улыбнулась, словно ее позабавило мое простодушие. Прелестная усмешка, милая и лукавая, напрочь обезоруживала.

— Насчет того, что я спала с Гаем?

— Бывшего любовника зовут Гай? Ты никогда не упоминала его имя.

— Гай Мэллори.

— Хорошо, ты не спала с Гаем. Но к этому шло? В смысле, ты могла бы, но не стала?

— Я сказала ему, что люблю другого.

В груди моей бухнуло.

— Другого. Понятно…

— Да.

— Я пытаюсь врубиться.

— Я соврала не только в этом.

— Кажется, теперь понимаю.

— Тебе нехорошо?

— Не знаю.

— Хочу кое о чем спросить.

— Потом нельзя?

Джелли покачала головой:

— Нет. Потому-то я здесь. Я не могла допустить, чтобы ты уехал, не ведая о моих чувствах. Ты всерьез писал те безумные слова?

— О чем ты?

Она потупилась.

— О твоем последнем письме. Если б мы не встретились, сказал ты, наше пребывание на земле потеряло бы смысл… и, несмотря ни на что, ты не перестанешь меня любить.

Это стало небольшим сюрпризом: насколько я помнил, мое последнее письмо было эмоциональным, но все-таки более сдержанным.

— Отвечаю за каждое слово, — проговорил я.

Ничего другого сказать я не мог. Ведь не расскажешь о подозрениях, что Страж перехватывал и редактировал мои письма.

— Ничего не изменилось? Теперь, когда удалось проверить товар.

— Я бы хотел, чтобы сейчас мы были одни.

— Я тоже.

Облокотившись на стол, она подперла рукой подбородок и, чуть склонив набок голову, посмотрела на меня. Ее трогательно раскосые темные глаза светились нежностью, какую всякий мечтает познать хоть раз в жизни. Хотелось поцеловать ее.

— Это так… да, Джелли? — Я еле выдавил из себя слова.

— Да, так.

Казалось, весь ресторан слушает наступившую тишину, ибо все вокруг на мгновение замерло.

— Скажи что-нибудь… пошути, что ли…

— Наверное, я пойду. Мне пора домой.

— Погоди… я просто… пытаюсь свыкнуться… То есть я всегда знал. Знал, что ты тоже…

— Я соврала про Гая, чтобы избавиться от тебя, мистер, — тихо и твердо сказала она. — Потому что… все шло черт-те куда. Я знала, что должна с этим покончить.

— И вот что вышло.

Я улыбнулся и через стол опять коснулся ее руки.

— Да, только дурное не стало хорошим. — Она отняла руку. — Ничего не изменилось. Ты по-прежнему женат. У тебя семья, Эд. И ты для меня недоступен.

— Обстоятельства меняются.

На глазах ее выступили слезы.

— Ни хрена они не меняются!