Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

Буквально через полчаса Эванс уселся на какой-то ледяной валун и заявил, что будет переобуваться в ночные сапоги. Понадобилось несколько томительных минут, чтобы уговорить его идти дальше. А как только унтер-офицер немного успокоился, повалил густой пушистый снег, который превратил полярных странников в своеобразных «путников в тумане».

— Мы столкнулись с очень серьезной проблемой, господин капитан, — молвил доктор, пока Бауэрс и Отс предпринимали попытку вновь вернуть беглеца к саням. — В группе появился по-настоящему больной человек, физическое нездоровье которого усугубляется еще и психическими отклонениями.

— Это уже очевидно, Уилсон. Но что мы можем предпринять? Оставить его на маршруте, привязать к саням, остановиться на несколько суток в надежде, что унтер-офицер настолько поправится, что придет в себя?

Уилсон отрешенно промолчал. Он понимал, что вскоре в таком же состоянии окажется Отс, а, возможно, и сам он, врач экспедиции.

Вместе с капитаном они проследили за тем, как ротмистр и лейтенант пытаются убедить Эванса возвращаться вместе с ними, а затем почти силой вели, а временами даже волочили своего спутника по земле.

— Нет, господин капитан первого ранга, — сокрушенно покачал головой доктор, прерывая свои размышления, — мы с вами слишком цивилизованны, для того чтобы найти выход из той западни, в которую заводит экспедицию появление в ее рядах настолько больного полярника.

Сделав в журнале запись: «Суббота, 17 февраля», капитан Скотт тут же непослушной, дрожащей рукой вывел: «Ужасный день!» Он и в самом деле оказался ужасным, причем во всех отношениях.

Утром Эванс выглядел выспавшимся и отдохнувшим, а глаза его казались достаточно просветленными для того, чтобы принимать его за вполне здорового, вменяемого человека.

— Как вы чувствуете себя, унтер-офицер? — спросил Скотт, видя, что впервые за несколько последних дней Эванс намеревается надеть на себя саночную лямку.

— Неплохо, господин капитан, — попытался бодриться Эванс. — Достаточно хорошо для того, чтобы работать вместе со всеми.

— Несказанно рад за вас, — настороженно произнес Скотт, внимательно всматриваясь в лицо унтер-офицера.

— Может, вам все-таки лучше поберечься и какое-то время идти рядом с санками? — разделил его сомнения врач.

— Не волнуйтесь, доктор, — угрюмо, но все же достаточно уверенно произнес Эванс, занимая свое место в упряжке.

Скотт и врач переглянулись и решили пока что к этому вопросу не возвращаться. Даже если унтер-офицер продержится хотя бы в течение часа, это уже облегчит им жизнь.

Буквально в нескольких шагах впереди них небо упорно стремилось слиться с землей, а снег оказался слишком глубоким и пушистым, чтобы кто-либо без особой нужды решался совершать по нему лыжно-санную прогулку. Он постоянно налипал на лыжи, которые время от времени приходилось очищать, и на полозья санок, очищать которые без основательного привала ни сил, ни возможности у полярных странников не было.

Около получаса Эванс тянул свою лямку вместе со всеми, но на ледниковом косогоре вдруг выяснилось, что он потерял лыжу. Это заметил Отс и, как только объявил об этом унтер-офицеру, который умудрялся идти на одной лыже, сильно припадая при этом на свободную ногу, тот сразу же оставил упряжь и отправился на поиски своего имущества, чернеющего неподалеку.

— Мы будем идти медленно! — крикнул ему Бауэрс, убедившись, что унтер-офицер подобрал свою лыжу и даже прикрепил ее к ноге.

— Идите, я догоню! — едва слышно ответил Эванс.

— Считаете, капитан, что он в самом деле будет догонять? — не поверил Отс, который, похоже, устал возиться с унтер-офицером. — Подозреваю, что Эванс решил окончательно оставить группу.

— В каком смысле? — спросил Бауэрс.

— В самом естественном — уйти во льды, чтобы навсегда остаться в них, — задумчиво ответил ротмистр, оглядываясь и стараясь на ходу проследить за действиями унтер-офицера.

— Считаете, что он решил сделать это осознанно? — поинтересовался Уилсон. — Что он попросту затеял с нами игру, чтобы мы привыкли к его уходам и отставаниям и смирились с ними?

— Не исключено.

— Сомневаюсь. По-моему, он уже почти не отдает отчет своим действиям.

— Разве это имеет какое-то значение: осознанно — неосознанно? — возразил Отс.

— Имеет, ротмистр, конечно же имеет, — уверенно вклинился в их полемику Скотт. — Если он уходит осознанно — это поступок мужественного человека. Но пока что мы видим рядом с собой человека растерянного, серьезно больного, которого не имеем права бросить на произвол судьбы.

— Тогда что предпринять? — растерянно спросил Уилсон.

— Будем возвращать его к саням до тех пор, пока Эванс способен двигаться. При этом мы должны идти вперед, к ближайшему складу, иначе погибнем вместе с унтер-офицером.

Бауэрс пытался продолжить этот разговор, однако ему никто не ответил. В наступившем молчании было явственно слышно шуршание лыж и ревматический скрип полозьев.

Когда более часа спустя Скотт остановил группу, то увидел, что фигура Эванса уже едва различима на сером горизонте. Он тут же объявил привал. Отс и Бауэрс хотели идти навстречу Эвансу, однако Скотт приказал им забраться в палатку и отдыхать, явственно давая понять при этом, что не желает потерять во время этого перехода всех троих.

Однако время шло, а унтер-офицер приближался настолько медленно, что Скотт сам не выдержал и, запретив своим спутникам выходить из палатки, пошел ему навстречу.

Эванс все еще стоял на лыжах, но двигался он настолько медленно, и вся фигура источала такую неуемную усталость, что само пребывание его на ногах казалось чудом.

— Что с вами происходит, унтер-офицер? — еще издали спросил начальник экспедиции, наблюдая за тем, как Эванс снимает лыжи, зажимает их под мышками и приближается к нему пешком.

— Я немного устал, господин капитан, — извиняющимся тоном объяснил полярник и попытался улыбнуться.

— Мы все устали, унтер-офицер, смертельно устали, тем не менее держимся и даже тащим на себе сани. Вы же постоянно отстаете, задерживая всю группу. — Говорить начальник экспедиции старался вежливо, но в то же время жестко, и Эванс это почувствовал.

— Просто так получилось, что я потерял лыжи, поэтому пришлось возвращаться. Но ведь, как видите, догоняю вас.

— Мы уже полчаса ждем, когда вы поравняетесь с нами, унтер-офицер. Если так пойдет и дальше, запасы нашего продовольствия закончатся на сутки раньше, чем нам удастся обнаружить очередной склад. Это в лучшем случае, если нас не настигнет снегопад или буран.

В двух шагах от Скотта унтер-офицер поскользнулся, упал и, перевернувшись на спину, разбросал лыжи и руки. Капитан остановился над лежащим, и взгляды их встретились. В глазах Эванса было столько мольбы и столько вины, что суровое сердце капитана содрогнулось.