Среди самцов - Фиона Уокер

— Не видела.

— Ну и хорошо, — сказал он, заводя мотор. — Пора ехать в Лондон. Мне нужно готовить обед в «Ле Орбиталь». Один ресторан у меня все-таки остался. — Флориан все еще злился на Калума за то, что тот продал «РО», даже не посоветовавшись с ним, хотя прежде обещал оставить ресторан ему.

— Не понимаю, почему ты так боишься Одетту? — со смехом спросил Калум, когда они помчались по прямой, как стрела, автостраде.

— Жаль, что у тебя на той пленке нет звука, — сказал Флориан, пыхнув своими крепчайшими «Галуаз». — Ты бы услышал, что она мне там говорила и чего от меня требовала.

Калум подумал о записи, сделанной на кухне «РО» камерой слежения. Неожиданно ему захотелось побыстрее оказаться в Лондоне, разделаться со всеми делами, а потом закрыться у себя в кабинете и просмотреть эту пленку. Он уже смотрел ее раз, наверное, сто. Временами останавливал тот или иной кадр, внимательно его рассматривал и снова возвращался к началу. При этом им овладевали сильные, часто противоречивые и несвойственные ему прежде чувства — желание, ревность, сожаление и раскаяние.

В тот вечер, отведав покупного «пастушьего пирога», напоминавшего вкусом подметку, Сид сказала, что у Калума хорошая аура.

— Какая там аура? Он настоящий садист, — сказала Одетта, отодвигая от себя тарелку. — Он единственный виновник того, что я потеряла все и оказалась здесь.

— Тем не менее тебе стоит все-таки принять его предложение с ним отобедать, — сказала Сид. — Хотя бы из благодарности. Ведь без Калума мы вряд ли бы с тобой встретились и подружились.

Одетту поражал эгоизм этой женщины. Она искренне считала, что все исходящее от нее — благо.

— Держать на кого-нибудь камень за пазухой — означает портить свою энергетику, — продолжала гнуть свое Сид. — Как я понимаю, Эльза уговаривает тебя ему отомстить, но месть до добра не доводит. Надо попытаться понять человека, причинившего тебе зло, а не мстить ему. Я тебе больше скажу: Калума сейчас снедает сильное чувство вины, а это пострашней иной мести.

— Не думаю, что он из-за этого предложил мне работу, — язвительно сказала Одетта, распечатывая плитку шоколада.

— Он предложил тебе работу? — На лице Сид проступило изумление.

— Сумасшествие какое-то, верно? — рассмеялась Одетта. — Калум хочет, чтобы я стала его пресс-секретарем, — и это после того, как он разорил меня дотла и довел до банкротства.

— И тем не менее ты все еще его любишь, — сказала Сид, переводя разговор в плоскость романтических отношений. — А такое, согласись, встречается нечасто. Рано или поздно Калум должен был это понять.

Одетта покачала головой:

— Я ему не нужна. Ему нужна Лидия.

— Он все еще ею увлечен? Странно. Неплохо было бы на него погадать. Да и на тебя тоже.

— Чем бы ни закончилось гадание, — предупредила Одетта, — я с ним обедать не поеду.

Сид между тем убрала со стола тарелки, застелила его шелковой скатертью и поставила толстую свечу лилового воска, предварительно ее запалив. После этого, глядя на пламя свечи, она принялась сосредоточенно перемешивать гадальные карты.

— Готово, — сказала она, веером раскинув карты по столу. — Выбери себе двенадцать штук.

Одетта отобрала наугад двенадцать карт. Сид стала одну за другой переворачивать их картинками вверх и толковать изображенные на них рисунки.

— Башня! — сказала она, перевернув первую. — Это, скорее всего, Фермонсо.

— А по мне, это мельница, в которой я живу, — заметила Одетта, глядя на изображенное на карте некое архитектурное сооружение фаллической формы с синими молниями наверху. — И которая в один прекрасный день обязательно сгорит, потому что там вся проводка ни к черту. Об этом, кстати, свидетельствуют эти вот молнии.

— Черт! Я все время забываю вызвать электрика! — воскликнула Сид. — Ладно, забудем на время про электрика и вернемся к башне. Все-таки это Фермонсо, учитывая то обстоятельство, что мы гадаем в первую очередь на Калума. — Положив на первую карту картинкой вверх вторую, Сид воскликнула: — Черт! Выпал Повешенный.

Несмотря на то что Одетта в оккультизм не верила, она почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки. А Сид продолжала открывать карты и толковать рисунки на них в позитивном ключе. Хотя Одетта плохо разбиралась в символике рисунков, у нее сложилось впечатление, что толкование Сид далеко от истины. Она стала с большим вниманием рассматривать очередную карту, где было изображено большое красное сердце, пронзенное двумя мечами.

— Все не так страшно, как кажется на первый взгляд, — сообщила Сид, пряча от нее глаза. — В тебя войдут два равно положительно заряженных сгустка энергии, которые ты должна будешь принять, несмотря на то что поначалу это будет причинять тебе боль…

Одетта уже перестала слушать свою наставницу. Про себя она решила, что ей ни в коем случае не следует принимать предложение Калума. Если он опять ее обманет, или, как изволила выразиться Сид, «обдурит», то она может схватиться за нож и нанести ему парочку хороших ударов в спину. Что бы там ни говорила Сид, картинку с красным сердцем, пронзенным двумя мечами, можно было толковать и таким образом.

— А вот совсем уж хорошее предзнаменование, — сказала Сид, которая, по счастью, приближалась к концу гадания. — Изображение Верховной жрицы, иначе — девственной весталки. Это некая добрая сила, которая будет вести твой челн по бурным житейским волнам. В этой роли я — не без веских на то оснований — вижу себя.

У Одетты было другое объяснение. Эта девственная весталка была она сама — несчастная, несовременная женщина, которой было не по силам понять и принять секс двадцать первого века. С другой стороны, образ Верховной жрицы тоже ей импонировал. Короче, с какой стороны ни посмотри, это была она, Одетта, а никак не Сид — что бы эта задавака о себе ни воображала…

— А помогать Верховной жрице будет… — тут Сид перевернула следующую карту, — Рыцарь круга. Временами он бывает безжалостным, но чаще символизирует надежность, безопасность и власть. Если ты оказываешься в тяжелом положении, он обычно в последнюю минуту тебя спасает. Это, что называется, классический герой. Я полагаю, что это Калум.

— Возможно, — кивнула Одетта. Быть может, это и в самом деле Калум, а она в силу своего упрямства просто не желает этого замечать?

— Итак, — сказала Сид, указывая на карты с изображением Верховной жрицы и Рыцаря круга, — это я, а это — Калум. А это то, что будет связывать нас в заботах о тебе, — тут она предъявила еще одну карту с изображением двух обнаженных фигур. Карта называется Любовники. — Но ты не думай — это не в прямом смысле. Эта карта символизирует скорее дружелюбие и доверие, нежели секс. Я бы истолковала это так, что мы с Калумом объединим наши усилия для того, чтобы сделать тебя счастливой.

Одетта уже не слушала, что там плела Сид дальше, пытаясь всячески завуалировать то обстоятельство, о котором карты говорили яснее ясного. О том, что Верховная жрица и Рыцарь круга обязательно трахнутся. В этом Одетта не находила ничего удивительного, поскольку считала Верховной жрицей себя, а никак не шестидесятилетнюю Сид. Похоже, провидение после всех испытаний решило-таки связать их с Калумом судьбы вместе. Но вот надолго ли?