Как Китай стал капиталистическим - Нин Ван

30 лет назад невозможно было представить себе, что лидер социалистической страны будет читать Адама Омита – интеллектуального прародителя современного капитализма – и тем более его хвалить. Поразительно, что идеи Омита стали одним из важнейших ориентиров в Китае спустя 32 года после смерти Мао Цзэдуна. Но еще больше поражает тот факт, что премьер Госсовета КНР восхищался Смитом как автором двух произведений– «О природе и причинах богатства народов» и «Теории нравственных чувств». Много ли найдется западных политических лидеров, прочитавших «Теорию нравственных чувств»? Вэнь Цзябао неоднократно рекомендовал эту книгу китайским бизнесменам, писателям, студентам университетов и широкой публике. На сайте популярного в Китае интернет-магазина dangdang.com выставлено более десяти разных изданий «Теории нравственных чувств» в разных переводах и редакциях. На обложке нескольких из них красуется набранная красным шрифтом надпись «Классический труд Учителя, настоятельно рекомендованный премьером Вэнем пять раз». Спустя 30 лет после начала реформ Китай не просто выбрал капитализм как экономическую систему создающую богатство, но и воспринял моральные устои и нравственные принципы, без которых капитализм сам не может существовать.

Однако удивляться тому, что в Китае Адама Омита ценят как философа-моралиста и основателя современной экономики, не стоит хотя бы по одной причине. Конфуций учил, что для достижения социальной гармонии необходимо нравственное самосовершенствование людей. Закон, утверждал он, не может быть единственным или основным источником общественного порядка (например: Ren Xin 1997; Ma Xiaohong 1997; Ma Xiaohong 2004). Высшей добродетелью и основой гармоничного общественного устройства Конфуций считал добросердечие. Очевидно, что одной лишь морали недостаточно для достойного управления современным обществом, и Смит об этом писал. Не менее очевидно, однако, что хорошее управление обществом невозможно без четкого морального кодекса – соображение, редко учитываемое современными экономистами. Рыночная экономика будет подорвана, если все предприниматели начнут действовать, руководствуясь лишь собственными интересами, обманывая где только можно партнеров и нарушая соглашения в погоне за сиюминутной выгодой.

Одно из древних китайских этических предписаний гласит: «Не отказывайся от хороших дел из-за того, что они мелки; не совершай дурных поступков из-за того, что они невелики», – что на первый взгляд противоречит основному догмату современной экономики. Принцип максимизации прибыли заставляет нарушать нормы поведения, пока личная выгода перевешивает издержки. Это четко прослеживается в экономическом подходе к преступности. Однако, совершая добрые дела, человек может подвергаться насмешкам из-за отсутствия корыстолюбия. Вышеприведенная китайская заповедь говорит о той особенности человеческой натуры, о которой современная экономическая наука по большей части умалчивает: наш характер постепенно и почти неуловимо формируется нашими поступками. Поскольку экономика, по сути, рассказывает о людях, зарабатывающих себе на жизнь, характер народа неизбежно отражается в характере национальной экономики. Фрэнк Найт сделал важное замечание, отметив, что общество следует оценивать скорее по тому, какие «потребности оно создает и какой тип характера формирует у жителей страны, чем по тому, насколько эффективно оно удовлетворяет существующие на данный момент нужды» (Knight 1976: 43). Современная экономика принимает как данность потребности, на удовлетворение которых направлено распределение ресурсов, и не учитывает то долгосрочное кумулятивное влияние, которое выбор непременно оказывает на формирование потребностей. Она видит моментальный снимок, а не процесс в его непрерывности. Но экономика удовлетворяет потребности и одновременно сеет семена новых потребностей, которые в свою очередь запустят следующий цикл экономического производства и потребления. Любое действие, которое обещает краткосрочные выгоды, но разлагающе влияет на моральный облик народа, омрачает долгосрочные перспективы рыночной экономики.

История того, как Китай превратился в капиталистическую страну, поражает воображение. Стивен Чунг, который 30 лет назад предрек Китаю капиталистическое будущее, не ожидал, что страна настолько быстро перейдет на рыночные рельсы (Cheung 1982; Cheung 1986). Китайские лидеры, а также экономисты как внутри страны, так и за ее пределами были застигнуты врасплох, когда в ходе периферийных революций в китайскую экономику стремительно ворвались рыночные силы. Экономические факторы, в конце 1970-х годов развернувшие Китай в сторону капитализма, стали еще более весомыми за 30 лет реформ. Несмотря на растущее экономическое неравенство, в Китае принято делиться доходами от хозяйственной деятельности. Экономическая свобода и частное предпринимательство процветают по всей стране, хотя их развитие по-прежнему сдерживается оставшимися государственными монополиями. В обозримом будущем Китай продолжит экспериментировать с рыночной экономикой. Опираясь на богатые давние традиции в области торговли и частного предпринимательства, капитализм с китайской спецификой будет продолжать идти своим собственным путем.

Но что именно представляет собой капитализм с китайской спецификой? Другими словами, к какому капитализму пришел Китай, переведя экономику на рыночные рельсы? Большинство комментаторов считают, что определяющими чертами китайского капитализма являются «видимая рука» китайского правительства и монополия на власть, сохранившаяся у Коммунистической партии Китая. Но хотя, бесспорно, это очень важные черты, не они определяют специфику китайского капитализма.

По данным Всемирного банка, ВВП Соединенных Штатов в разгар разрушительной рецессии составлял 14,58 триллиона долларов США (в 2010 году)[254]. Для сравнения: ВВП Китая был на уровне 5,88 триллиона долларов США. Поскольку численность населения в Китае в четыре раза больше, чем в Соединенных Штатах (1,34 миллиарда против 312 миллионов), Китай все еще сильно отстает от Америки по таким показателям, как ВВП на душу населения (4260 долларов США против 47 140) и производительность труда[255]. Даже если Китай к середине XXI века станет, как многие предсказывают, крупнейшей экономикой мира, он все равно будет показывать весьма средние результаты в области производительности труда, если значительно не увеличит инновационный потенциал. Между тем современная история еще не знала случая, когда величайшая экономика мира не занимала бы первого места по производительности труда.

Этот структурный недостаток китайской экономики проявляется еще и другим образом – более заметным стороннему наблюдателю. Сегодня надпись «Сделано в Китае» можно легко найти на товарах, продающихся в Wal-Mart, а также в дорогих американских универмагах и розничных магазинах. Обрабатывающая промышленность Китая в настоящее время производит практически все виды потребительских товаров – от обуви, одежды и мебели до электроники. В результате быстрого роста китайского экспорта выиграли потребители во всем мире, поскольку им предложили огромный выбор товаров по «китайским» ценам. Тем не менее большинство американцев едва ли вспомнят хоть один китайский бренд, хотя дома у них все шкафы заполнены товарами из КНР.