Женщины его жизни - Звева Казати Модиньяни

– Что ж ты мне ничего не говоришь? – Мальчика поразило, с каким безразличием его старший друг воспринял сенсационную новость.

– А что же я должен сказать? – на минуту он даже позабыл об осаждавших его мрачных мыслях.

Такой поворот разговора придал Бруно уверенности.

– Совершенно голая женщина, – повторил он, – вот с такой грудью. Он нашел ее в ящике стола в кабинете своего отца и показал всему классу. Я весь покраснел, но мне было приятно. Почему так приятно смотреть на голую женщину?

Кало провел рукой по лицу, чтобы выиграть время. К такому вопросу он был не готов.

– Я думаю, это нормальная реакция, – он нашел не слишком вразумительное объяснение, но все же это было лучше, чем ничего.

– А дедушка рассердится, если узнает? – озабоченно спросил Бруно.

– А вот расскажи ему, тогда увидишь, – ему показалось, что это наилучший способ положить конец обсуждению.

– Но мы же ему ничего не скажем? – встревожился мальчик.

– Конечно, нет, – успокоил его великан. – Это же наш с тобой секрет.

– Кало, когда я вырасту, я хочу стать ученым, – признался Бруно.

– Вот и отлично, – терпеливо кивнул Кало.

– Я хочу изобрести такую краску, что только мазнешь – и все станут невидимыми. Думаешь, получится?

– На такой вопрос сразу и не ответишь, надо подумать, – растерялся Кало. – Давай-ка поговорим об этом в другой раз.

– Наверное, ты прав.

Он натянул одеяло до подбородка и улыбнулся своему большому другу слипающимися от сна серыми глазами. Это был знак, которого Кало давно дожидался, ему не терпелось уйти, он хотел, чтобы мальчик поскорее заснул.

Бруно обнял его и зашептал ему на ухо:

– Я сегодня так счастлив. Я рад, что крестная приехала. Она привезла мне кораблик, он называется «Трилистник». Когда я вырасту, я построю себе настоящий корабль, и мы с тобой поплывем по всем морям, как герои Салгари.

– Отличная мысль, – отозвался Кало, вновь укутывая его одеялом.

– А знаешь, – продолжал Бруно, – когда дедушка думает, что я уже сплю, он приходит сюда на цыпочках и гладит меня по голове. Мне нравится. Поэтому я притворяюсь, что сплю. А крестная зовет меня сесть с ней рядом в кресло, а потом обнимает и баюкает, как маленького. Но мне это тоже нравится. Но больше всего мне нравится быть грозой морей. Нет, я сегодня правда счастлив, – голос у него был совершенно сонный.

– Я тоже счастлив, мальчик мой. Доброй ночи, – шепнул Кало, целуя его в лоб.

– И тебе доброй ночи, Кало.

Он тихонько закрыл за собой дверь спальни Бруно и спустился по лестнице, направляясь в кабинет барона.

* * *

Барон сидел в удобном кресле, углубившись в сочинения своего неразлучного друга Монтеня. Дьявольское изобретение, именуемое телевизором, помещалось на одной из полок. Джузеппе Сайева так и не привык к этому огромному ящику и считал, что у него нет будущего.

– Годится для американцев, – говорил он, качая головой.

Первый телефильм, показанный РАИ[67]на малом экране, не произвел на него особого впечатления, и все же в механизме, позволяющем транслировать на расстояние движущееся изображение, было что-то завораживающее.

– Какие новости? – спросил он у Кало, не поднимая глаз от чтения. Теперь ему приходилось читать в очках, постоянно сползающих на кончик крупного носа.

Кало налил себе коньяку в большую пузатую рюмку.

– Ничего особенного, – уклончиво ответил он, устраиваясь в уголке у окна, в кресле, которое уже по традиции считал «своим». Джузеппе Сайева удовлетворился этим ответом, продолжая сравнивать идеи, высказанные в «Опытах» великого затворника из Перигора, со своими собственными мыслями о жизни и смерти.

Принцесса сидела у камина, углубившись в работу: она вышивала гладью носовой платок. Кало открыл книжку по истории Италии, выбранную на одной из полок книжного шкафа. Взяв на себя заботу о Бруно, он старался прочитывать вперед все, что мальчику задавали на уроках, чтобы не выглядеть невеждой в его глазах. Так, имея за плечами тридцать один год от роду, Кало принялся за изучение предметов, которым никто его не учил, пока он сам был ребенком. Он находил это занятие очень увлекательным.

Большие часы с маятником отбили десять музыкальных ударов. Кало знал, что вскоре после этого принцесса уйдет к себе. Ему хотелось поговорить с бароном, однако речь шла о вещах настолько секретных, что их невозможно было обсуждать не то что при посторонних, но даже в присутствии принцессы Изгро.

Старик искоса следил, как Кало пробирается сквозь дебри бурной истории Рисорджименто[68], и думал о том, что его привязанность к доброму великану перерастает в подлинную нежность. Никакой отец не смог бы питать к сыну столько любви и так заботиться о нем.

Джузеппе Сайева, как и вдохновлявший его Монтень, хотя и по иным причинам, был готов к последнему путешествию и теперь, когда великий страх был изжит, мог с улыбкой взглянуть в глаза смерти. Барон никогда не ошибался в людях. Подобрав на пустынном морском берегу в Валле-дей-Темпли несчастного заморыша, изголодавшегося по хлебу и людской ласке, он уже знал, что этот найденыш станет настоящим мужчиной, и не ошибся.

Принцесса Изгро с легким зевком, прикрытым прелестной, поблескивающей кольцами ручкой, опустила вышиванье в шкатулку, обтянутую зеленым атласом, и оставила его на рабочем столике.

Как только она задвигалась, мужчины почтительно поднялись на ноги. Она подошла к старому другу, легко коснувшись губами его щеки.

– Доброй ночи, Пеппино.

Давно миновало то время, когда неутомимая и блестящая светская дама могла не смыкать глаз ночь напролет.

– Доброй ночи, Роза, – ответил он, отмечая признаки усталости на ее лице.

– Доброй ночи, принцесса, – поклонился Кало.

– И тебе, мой юный друг.

Вошел камердинер, поворошил дрова в камине и подкинул в него большое полено, которое тут же начало потрескивать. Когда слуга вышел, Кало закрыл книжку по истории и положил ее на столик.

– В чем дело? – спросил барон, глядя ему в глаза.

– Что-то неладное творится в этом году на сборе апельсинов, – он с трудом подбирал слова. – Происходит что-то странное, и мне это совсем не нравится.

– Когда ты заметил? – Джузеппе Сайева относился к житейским бедам как к тяжким заболеваниям: чем раньше их выявить, тем легче предотвратить и побороть.

– Сегодня, когда ехал в город за Бруно, – и он подробно пересказал барону все, что тогда увидел.