Трое в Долине - Юрий Никитин

— Олег...

— Что тебе? — спросил Олег не своим голосом.

Еще одна глыба прикатилась с такой силой, что едва невлетела в щель, зато другая, огромная, как сарай, катилась медленно, подминаяпод себя и превращая в пыль мелкие камни, с хрустом и скрежетом уперласьвершиной в низкий свод, застряла. Слышно было, как сзади бьются еще камни, парапрокатилась мимо, но остальные образовали затор. Потемнело так, что теперьТаргитай с трудом видел силуэт Олега.

— Зажги чего-нибудь, — попросил он жалким голосом. — Я нето, чтобы боялся тьмы, но мне как-то не по себе... Не люблю, когда темно.

— Кто тьму любит, — огрызнулся Олег, и Таргитай понялнасколько волхв напуган. — Но здесь нечего зажечь... А Мрак унесся вперед, какбудто мы тоже нюхачи, как он!

— Бересту я и сам зажгу, — донесся плачущий голос певца. —Или факел... А ты камни зажги... Колдун ты или не колдун?

— Я волхв... Ты не представляешь, что может случиться...

Слышно было, как Таргитай на ощупь спускался в трещину,голос был безнадежный:

— Эту песню уже слышал. Так и скажи, что не умеешь. Что снами может случится хуже?

Олег подумал, что в самом деле их вот-вот завалит, либозадохнутся, а еще хуже, если щелочка для воздуха останется, тогда помрут сголода и от жажды.

— А для других людей, — спросил он, больше убеждая себя, ибочто убеждать дурака, — поколдую тут, а море наступит на тридесятое царство?

Голос Таргитая, отдаляясь, становился все глуше:

— А Мрак говорил... ух, какой камень!.. что в тридесятом онас не больно думают... Ой, больно... Думаешь, чего сейчас камни попадали?..Какой-то ихний Олег колдовать там учится... Щепку двигает, а здесь горырушатся!

Олег стиснул зубы, унимая дрожь во всем теле. Несколько разглубоко вздохнул, повторил трижды мысленно слово Блуждающего Огонька, чтобы несбиться, слишком похоже на слово Блуждающего Гаганьки, сказал почти шепотом.

Перед глазами вспыхнуло, он отшатнулся, сзади хрустнуло, аголову обожгло болью. Не сразу понял, что это он врезался затылком в каменнуюстену. Когда проморгался, увидел, что огонек висит перед самый носом, да еще иискрами сыпет, тут и бесстрашный Таргитай подскочит...

Когда глаза привыкли, свет оказался не так уж и ярок, словнов дождь, когда небо затянуто тучами, но здесь в узкой щели, показался маленькимсолнышком, стены двигались по обе стороны Олега уже не серые, а расцвеченныекрасными и даже зелеными жилками, иногда в глаза били острые лучики крохотныхкристаллов.

Таргитай оглянулся, Олег видел его глупо вытаращенные глаза,раскрытый рот, хлопающие ресницы, длинные и пушистые. Заслонившись рукой, онспросил тупо:

— Это ты, Олег?

— Где Мрак?

— Вперед убег, — заторопился Таргитай. — Он же, знаешь,какой прыткий! Хоть и вроде человек еще, а уже прыткий, а когда волк, то ивовсе... А с этим жуком мы его враз догоним!

— Каким жуком? — не понял Олег.

— Этим, — указал Таргитай пальцем, — что светится.

Олег отпихнул дурня и побежал по следам Мрака, все ощутимееулавливая запах волчьей шкуры. Сзади сопело и топало существо со своим образнымвидением, когда в облаках зрят терема, диковинных зверей, верблюдов, вочертаниях гор обязательно находят сходство с великанами, а в причудливыхнаплывах коры старых деревьев непременно усматривают злобные рожи леших ипрочих хозяев леса.

Мрак чувствовал, что изгои в безопасности, спускаются по егоследу, но ожидать не стал, напротив, припустил, смутно видя в мире запахов ивоздушных волн, что шли от его тела, ударялись о камни и возвращались с яснойкартиной все расширяющегося хода.

А потом впереди забрезжил свет, но не было ни смолистогоаромата хвои, как всегда от факелов, ни запаха масла светильников, светмертвый, ровный, и пальцы Мрака проверили легко ли вынимается секира, ибовпереди ощущалось колдовство.

А колдовство, как сказал себе Мрак, противно любому воину,что превыше всего ставит молодецкий удар, а всяких там умников ни ставит ни вочто. Олег не в счет, он просто из его деревни.

Свет расширился, стены по бокам ушли в стороны. Мрак вышел впросторную пещеру. Свод терялся во тьме, каменные стены мрачно поблескивалитемно-красными жилками. Посредине стоял широкий стол, вдоль стен шлиприземистые лавки, все завалено книгами, свитками, а за столом горбился оченьхудой старик, белая борода опускается до пола, на голове вязаный колпак, адлинный халат с хвостатыми звездами толстый, как одеяло из медвежьей шкуры.Старик рылся в свитках, бормотал, вздрагивал словно от холода, хотя в пещере низябко и ни жарко.

Мрак остановился в трех шагах, чтобы в случае чего однимпрыжком достать, шея колдуна тонкая, двумя пальцами сломит, да и спина такая,что стукни ребром ладони, враз переломится, как сухая камышинка.

— Доброго здоровья, — сказал он как можно теплее, стараясь вулыбке не показывать клыки. — А тут неплохо.

Колдун отпрыгнул от стола, как отброшенный ударом копыта.Волосы встали дыбом, а глаза в страхе округлились, как у филина. Губызатряслись, он едва выдавил:

— Кто ты?.. Откуда взялся?

Мрак улыбнулся шире, не замечая, что его клыки выдвинулисьво всей волчьей красе:

— Да просто забрел по дороге. Гляжу, свет. Как не зайти?

Колдун дико оглянулся на щель, словно только сейчас заметил.Лицо было белее его бороды, даже чудно, подумал Мрак с неловкостью, как будтоего лицо может кого-то напугать. Вот если бы он подкрался да взвыл по-волчьи...

— Дорога?.. Она была запечатана сотню лет!

— Ничто не вечно, — заметил Мрак. Он с любопытствомосматривался по сторонам. — Там горы тряхнуло. Какие-то мерзавцы пытались насзадавить камнями. А тут, видать, треснуло. Ну, ход снова отворился.

Колдун дико оглянулся на свои книги:

— Выход в мир открыт?

— Пока нет, — с сожалением сказал Мрак. — Завалило.

Колдун сразу успокоился, явно не жаждал, чтобы сюдапримчался народ, среди которых почти все искатели золотой руды, драгоценныхкамней, а то и вовсе сокровищ подземных рудокопов, горных Змеев, огневушек,Хозяйки Медной Горы...

Мрак выдержал испытующий взгляд, глаза у старика не повозрасту зоркие, даже слишком, враз оценил и его стойку, и ладонь на полпути крукояти секиры, и готовые к толчку ноги. Сказал нехотя:

— Не знаю, как ты сюда попал, незнакомец... садись вон налавку, рассказывай. Угощать пока воздержусь, я не всякого зову к столу. Инойпопадает и на стол.