Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

По сути дела, это был шантаж. И к сожалению, он подействовал.

Шеварднадзе активно занимался афганской проблемой и всячески подчеркивал, что стремится найти путь к ее урегулированию. Вместе с ним я неоднократно посещал эту страну. Удалось глубже изучить обстановку в стране, расстановку сил, всесторонне проанализировать советско-афганские отношения, оценить перспективы развития ситуации в Афганистане и вокруг него.

В результате пришли к однозначному убеждению: надо выводить советские войска и дать возможность афганцам самим решить свои дела, разумеется, не бросая их на произвол судьбы, оказывая им необходимую политическую, военную и материальную поддержку. Женевские соглашения рассматривались как форма урегулирования афганской проблемы, приемлемая для всех сторон. Другой выход в то время не просматривался.

Мало кто думал тогда, что после вывода 15 февраля 1989 года советских войск из Афганистана режим Наджибуллы не только не рухнет, наоборот, укрепит свои позиции и свое влияние в Афганистане и в мире. И тем более вряд ли кто из честных политиков предполагал, что пройдет совсем немного времени, и в конце 1991 года Афганистан будет предан Москвой. Не только Афганистан, но и интересы самого Советского Союза, интересы России, и особенно среднеазиатских советских республик. Но так случилось.

Стало очевидным, что Женевские соглашения для одних были честным стремлением найти выход из создавшегося положения, для других — уловкой, пользуясь которой можно будет в недалеком будущем задушить режим Наджибуллы в Кабуле в угоду силам реакции в самом Афганистане и недружественным по отношению к Афганистану и к нам кругам в других государствах региона и мира.

За время пребывания Шеварднадзе на посту министра иностранных дел на Советский Союз и наших друзей обрушивалась одна драма за другой. По своим последствиям они носили исключительно тяжелый характер, касались огромных геополитических регионов, затрагивали судьбы Советского Союза и других стран, влияли на положение дел в мире, открыли дорогу к практическому переделу сфер влияния на планете, к завоеванию новых позиций одними, в частности Соединенными Штатами Америки, и потере всяких позиций другими.

Мы, по сути дела, стали отталкивать от себя наших друзей из Восточной Европы, не говоря уже о Кубе. Мы не считались с ними! Вместо того чтобы изначально обговаривать основные направления внешней политики, подвергавшиеся принципиальным изменениям, советоваться с ними по наиболее важным проблемам, относящимся на первый взгляд исключительно к Советскому Союзу, мы ставили их перед свершившимся фактом. А ведь все, что было связано с Советским Союзом, учитывая его вес, имело отношение ко всем социалистическим странам. Более того, подобная практика имела место даже в тех случаях, когда решались вопросы, прямо затрагивающие их внутренние и внешние интересы.

В 1989–1990 годах прекратили существование Организация Варшавского договора, Совет экономической взаимопомощи, то есть те структуры, по которым шло военное, политическое, экономическое и иное сотрудничество между странами социалистического содружества. Перед общественностью мы пытались приукрасить, сгладить крах, в который ввергалось содружество, но в общем-то делалось это откровенно для проформы.

Было ясно, что идет сдача основополагающих позиций, относящихся к проблемам жизнеобеспечения социалистических стран, началась очередная перекройка мира. Налицо было отступление Советского Союза по всем позициям. Социализм, как идеология и практика, был предан, хотя внутри социалистических стран лишь меньшая часть общества выступала за отказ от социализма, по крайней мере, значительное большинство населения придерживалось социалистической идеи.

При Шеварднадзе, при его активной роли, нередко по его личной инициативе, началось глубокое и широкое отступление Советского Союза, а вместе с ним и других социалистических стран в области вооружения. Мы сдавали одни рубежи за другими, шли на соглашения с американцами и другими западными странами даже тогда, когда это очевидно не отвечало интересам обеспечения нашей собственной безопасности.

Наступила полоса широкого отступления социалистических стран по всем мыслимым и немыслимым направлениям. Мы кляли себя даже в тех случаях, когда это не вызывалось никакой необходимостью, взваливали на Советский Союз вину за его политику в прошлом и настоящем там, где эта политика была куда более благородна, чем политика Соединенных Штатов Америки и других западных стран. Мы, по сути, о чем говорилось и выше, согласились с утверждениями западной пропаганды о том, что, мол, якобы Советский Союз был повинен в развязывании холодной войны, в создании напряженности в мире.

Мы фактически подвергли шельмованию нашу политику в отношении стран третьего мира, в то время как могли бы гордиться ею. В ней были действительные просчеты, однако не это определяло существо нашей позиции. Определяло ее стремление помочь странам, вставшим на путь национального освобождения, на путь борьбы с империализмом, на путь самостоятельного развития.

Великая сверхдержава, вторая в мире — Советский Союз на глазах всего человечества таяла, слабела, превращалась в государство второстепенное.

Мы нанесли ряд ударов по нашим интересам в области продажи вооружения другим странам, которые нуждались в этом, и освободили тем самым рынок для других стран. Забегая вперед, можно напомнить, что в 1991 году на долю США приходилось 18 % мировой продажи оружия, а в 1993 году США вышли на рубеж 38 %.

Когда-то примерно столько же приходилось на долю Советского Союза, а сейчас наша доля составляет всего несколько процентов от мировой торговли!

Спрашивается, ради чего же все это было сделано? Мы что — помогли тем странам, которые борются за свое национальное, политическое, экономическое освобождение? За свою политическую независимость? За то, чтобы проводить самостоятельный курс? Или в мире стало меньше оружия? Конечно нет!

Я не знаю, есть ли еще такой министр иностранных дел, такое государство, которое могло бы похвалиться такими «победами», одержанными на всех фронтах внешней политики за небывало короткий срок. Думаю, что политологи, историки, экономисты будут поражаться тому, что произошло с нами за годы так называемой перестройки, и особенно в последней фазе ее развития. Их усилия помогут найти разгадку феномена, а следовательно, и ответ на этот вопрос. Уверен, что ответ на него потрясет мир. Он покажет, как предавались интересы нашего Отечества, как мы отказывались от своих ценностей, которыми имели все основания гордиться. Мы сами себе копали глубокую яму, из которой так нелегко нам будет выбраться.

В то же самое время был взят крен в сторону поиска (любой ценой!) новых друзей в лице США, развитых капиталистических стран Европы, Японии. Мы явно обгоняли события, забегали вперед, стали называть наши отношения кое с какими государствами партнерскими, а то и дружественными, иногда даже союзническими, невзирая на реальное положение вещей и реакцию в тех или иных странах.

Некоторые наши деятели пустились в самое настоящее состязание — кто кого переплюнет. Ничего, кроме улыбок, на Западе это не вызывало. Мы же спешили подтянуть свои отношения с этими странами до обозначенного на словах уровня — опять-таки путем уступок, лести и откровенного самоуничижения. Важнейший показатель нерезультативности такой политики заключался в отсутствии прогресса в торгово-экономических отношениях: развивать их с нами никто не торопился.