Культурный герой - Юлия Зонис

Когда Сопровождающий приблизился к нему, Кир холодно заметил:

— Извините, как вас там. Чем бы это местность ни была, это явно не моя родина. На моей родине, планете Криптон, технологии ушли далеко вперед по сравнению с вашим средневековьем. К примеру, расстреливали бы там из бластеров.

Сопровождающий остановился и, склонив голову к плечу, уставился на Кира. Приморский ветерок ерошил куцый чубчик на в остальном лысой башке Сопровождающего.

— Не одобряете отечественных технологий? Бластеров захотелось? Ну, будет вам и бластер. — И, вытащив из кармана бластер, от души врезал рукояткой по зубам Кира.

Очухался Кир в камере. Пошевелившись, он обнаружил сразу несколько интересных вещей. Первое: у него жестоко болела голова. Остальные части тела тоже болели, но голова просто раскалывалась. Второе: левый его глаз заплыл и открывался с трудом. Третье: он был прикручен к стулу. Пощупав, уточнил — к железному стулу. Руки у него были связаны за спиной, и щиколотки украшали тяжелые металлические браслеты. И наконец, напротив него за столом сидел Сопровождающий. За спиной Сопровождающего, на стене, висел портрет. Черты человека на портрете были Киру смутно знакомы, но боль мешала сосредоточиться. Перед Сопровождающим на полированной крышке стола высился странный агрегат. Провода, выходящие из задней панели агрегата, вгрызались в череп Кира где-то в районе висков и затылка.

Из всего увиденного Кир сделал вывод, что сейчас его будут допрашивать, — и не ошибся.

Сопровождающий отвлекся от настройки своего прибора — каждый поворот ручки отзывался в голове Кира очередным приступом боли — и улыбнулся арестованному почти дружелюбно.

— Очухался, значит, голубок. Космолетчик наш. Бороздитель безбрежных пространств. Или, может, не космолетчик? Может, просто налетчик? Или даже так: шпион и диверсант, засланный гнусными, враждебно настроенными алиенами, которые только и мечтают, как бы захватить наши плодородные поля и нивы?

Кир попробовал пожать плечами, но плечи были жестко зафиксированы.

— Молчим? Не хотим, значит, чистосердечно сознаваться в том, какое задание поручили нам враги свободного Криптона?

— Не знаю, какое задание поручили вам враги свободного Криптона, — мрачно ответил Кир, — а мне они ничего не поручали. Вообще, мне кажется, что у Криптона больше нет врагов.

— Что это еще за буржуазное благодушие? — рявкнул Сопровождающий, неожиданно взъярившись. — У любой планеты есть враги — и это, милый мой, аксиома!

— У Криптона нет врагов, — продолжил Кир, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать от боли, — потому что нет Криптона. Я сам видел, как его уничтожили кризорги…

— Как же, как же. — Сопровождающий, парадоксов друг, от последней фразы Кира расплылся в широкой улыбке. Он щелкнул по клавишам агрегата и зачитал из файла, открывшегося на экране: — «Кир, он же Кир-эль, в произношении планеты пребывания — Кирилл, родители — Жор-Эль и Лара-Крафт, год рождения, номер роддома», — ну, это нам неинтересно, а вот что интересно: «В возрасте четырех месяцев выслан за пределы планеты своим отцом, вышеназванным Жор-Элем, главой, между прочим, Совета Старейшин, ну, это мы быстро исправили, разоблачили паникера и предателя, да, так вот, выслан с планеты, миссия — неизвестна, транспортное средство — хрустальная капсула, сопровождающие — информация отсутствует». Слышим что-то знакомое? — Сопровождающий взглянул на Кира и, удовлетворившись результатом осмотра, кивнул. — Итак, имеем четырехмесячного младенца, без системы поддержки жизнеобеспечения, без сопровождающих отправленного в открытый космос в хрустальном гробу — пардон, капсуле. С каких это пор у нас космические корабли делают из хрусталя? Ну да ладно, младенец летит, губенками причмокивает и видит с орбиты — что? — как родная его планета исчезает в ядерном пламени…

— Вообще-то, это были кризорги. Они развинтили болты, которыми планета крепилась к орбите, и Криптон рухнул в раскаленные недра собственного солнца.

— Кризорги. Развинтили. Болты. Ага. Какая поразительная внимательность к деталям. Это мы с четырехмесячного возраста все так ясно помним?

— У меня хорошая фотографическая память.

— Ну-ка, ну-ка… — Сопровождающий выхватил из кармана авторучку, открутил колпачок — перо у ручки оказалось золотое и отменно острое — и быстро написал на листке двадцатичетырехзначное число. Он помахал бумажкой перед носом Кира и тут же спрятал ее в кулаке. — Ну-с, если у нас такая неординарная память, что я только что написал?

— Один-четыре-два-восемь-шесть-шесть-шесть-один… — Кир договорил число до конца.

Сопровождающий проверил по бумажке и скривился:

— Так-так. И вправду, способности у нас есть. Вопрос, на что мы направляем эти способности. — И неожиданно вскочив и обежав стол, заорал в лицо Кира: — А ну колись, сцука! Прислан сюда для ментального фотографирования военных объектов с последующей передачей этой жизненно важной информации врагам отечества? Пароли, номера телефонов, банковские счета? Адреса конспиративных квартир?

— У вас отвратительно поставлена техника допроса, — ответил Кир, безмятежно глядя в глаза Сопровождающего. — Для начала вам следует прикинуться эдаким добреньким дядькой: мол, положеньице у вас, юноша, незавидное, попали как кур в ощип, но я-то понимаю, что вы не по злому умыслу, боже упаси, а лишь по молодости и сопряженной с ней наивности. И когда я начну облегченно бормотать, что да, мол, по наивности, и поверю искренне, что сейчас вы во всем разберетесь и все утрясете, тут-то вы мне — р-раз: а кто навел нас на такие нехорошие мысли? Кто эти люди? Молчите? Предпочитаете сами ответить вместо истинных злоумышленников? С органами будем сотрудничать или где?!

Сопровождающий на мгновение от такой наглости утратил дар речи, а потом затрясся, как стиральная машина с неисправной центрифугой, и зафонтанировал:

— Да что ты себе, щенок, позволяешь? Молчать! Засеку!

Кир попробовал увернуться от летящих в него брызг слюны, но слюной Сопровождающий брызгал щедро. Вдобавок, дабы сделать слова свои более вескими, каналья широко размахнулся и вогнал в колено Кира перо авторучки. Перо, как уже отмечалось, было прекрасно заточено — а у Кира был прекрасный коленный рефлекс. Удар ступней, утяжеленной кандалами, пришелся Сопровождающему в голень. Тот взвыл и рухнул на стол, по пути опрокинув прибор. Проводка заискрила. Затылок Кира будто пронзило раскаленным железным прутом. На вопли Сопровождающего в комнату вбежали трое рослых военных. Выхватив дубинки, они повалили Кира заодно со стулом на пол и приступили к исполнению. Кир еще успел подумать: «Какая, однако, бредятина» — и потерял сознание.

Кир ехал по тропинке на белой лошади хамахарских кровей. Скотина хромала на четыре левых ноги, хотя четыре правых были абсолютно здоровы. Из-за этого лошадь ходила кругами, в общем и целом напоминая оксфордскую гоночную восьмерку, правобортные гребцы которой выпили «Ред булса», а левобортные просто выпили. На глаза Кира свисала широкополая шляпа, что тоже не улучшало навигации. Когда Кир проехал в седьмой и последний раз мимо одного и того же куста бирючины, из сплетения ветвей на тропу вышли Три Скверные Женщины. Первая Скверная Женщина воздела руки и сказала: