Инес души моей - Исабель Альенде

Тем временем в форт Тукапель явились те самые индейцы, которые всегда приносили снедь, с самым покорным видом приветствуя тамошних солдат, будто и не подозревали о том, каким пыткам были подвергнуты их товарищи. Солдаты открыли ворота форта и впустили индейцев с тюками. Оказавшись внутри, мапуче развязали свои мешки, выхватили оттуда оружие и бросились на солдат. Те быстро оправились от неожиданности и побежали за шпагами и кирасами, чтобы защищаться. В следующие минуты мапуче внутри форта были разгромлены: одни убиты, другие взяты в плен. Однако этот ход индейцев принес результат, потому что, пока испанцы были заняты теми, кто оказался внутри, тысячи других индейцев окружили форт снаружи. Капитан с восьмью конными солдатами выехал навстречу врагу — это был очень храбрый, но совершенно бесполезный шаг, потому что враг был слишком многочислен. После непродолжительной, но героической схватки оставшиеся в живых солдаты отступили внутрь форта, где неравная битва продолжалась в течение всего дня, пока наконец с наступлением темноты нападавшие не отошли назад.

В Тукапеле в живых остались только шесть испанских солдат, довольно много янакон и взятые в плен индейцы. Капитан предпринял отчаянную попытку запугать мапуче, которые ждали рассвета, чтобы напасть снова. Он слышал легенду о том, как я спасла Сантьяго, бросая головы касиков в толпу индейцев, и решил поступить так же. Он приказал обезглавить пленников, а затем стал кидать их головы через стену. В ответ послышался рык, похожий на шум морских волн в бурю.

В течение следующих часов окружение форта становилось все плотнее, и шесть испанцев поняли, что спастись они могут, только попытавшись под покровом ночи верхом пересечь вражеские ряды и добраться до ближайшего форта, Пурена. Это означало оставить на произвол судьбы янакон, для которых лошадей не было. Не знаю, как им удалось выполнить этот дерзкий план, ведь лес буквально кишел индейцами, которые пришли издалека, созванные Лаутаро для большого восстания. Может быть, испанцев пропустили с каким-то умыслом. В любом случае с первыми лучами солнца индейцы, ждавшие поблизости, ворвались в покинутый форт, где на окровавленном дворе нашли останки своих товарищей. Несчастные янаконы, оставшиеся в форте, были все перебиты.

Известие о первой успешной атаке дошло до Лаутаро очень быстро благодаря системе оповещения, которую он сам придумал. Молодой ньидольтоки только что выплатил соответствующий выкуп и официально вступил в брачный союз с Гуакольдой. Он не принимал участия в праздничных возлияниях по этому случаю, потому что презирал спиртное и был слишком занят планированием второго шага военной кампании. Его целью был Педро де Вальдивия.

Хуан Гомес, прибывший на юг за неделю до того, не успел и помыслить о золотых приисках, которые заставили его покинуть семью, как получил зов о помощи из форта Пурен.

Гарнизон этого форта состоял из одиннадцати солдат, к которым присоединились шесть человек, выживших в Тукапеле. Как и всякий помещик, Гомес был обязан по первому зову отправляться на войну, что он и сделал не колеблясь. Прибыв в Пурен, он встал во главе тамошнего небольшого отряда. Выслушав детальный рассказ о произошедшем в Тукапеле, он ясно понял, что речь шла не об отдельной западне, которых в прошлом было великое множество, а об обширном восстании южных племен. Он приготовился к сражению так хорошо, как это только можно было, имея в распоряжении лишь в высшей степени скромные силы Пурена.

Через несколько дней на рассвете послышались воинственные крики индейцев, и часовые увидели у подножия холма большой отряд мапуче, которые эти крики издавали, но оставались недвижными. Хуан Гомес подсчитал, что на каждого его человека приходится по пяти сотен вражеских воинов. На его стороне, конечно, были такие преимущества, как огнестрельное оружие, лошади и дисциплина, которой так славились испанские солдаты. Он имел большой опыт сражения с индейцами и знал, что лучше биться с ними на открытом пространстве, где свободно могут маневрировать всадники и более эффективны аркебузы. Он решил выйти навстречу врагу со всеми силами, которыми располагал: семнадцатью конными солдатами, четырьмя аркебузирами и двумя сотнями янакон.

Ворота форта распахнулись, и отряд Хуана Гомеса вышел вперед. По его знаку конники бешеным галопом пустились вниз по склону холма, размахивая шпагами, но индейцы не разбежались, как они надеялись, а ожидали их в полном боевом порядке. Мапуче уже не были наги: на них были нагрудники и шлемы из тюленьей кожи, такой же твердой, как доспехи испанцев. В руках они держали копья в четыре аршина длиной, острия которых были направлены на груди коней, и тяжелые палицы с короткой рукоятью, более удобные, чем прежние дубины. Они не двинулись с места и приняли на себя лобовую атаку конницы, которая накололась на копья. Несколько лошадей были смертельно ранены, но солдаты быстро оправились от потрясения. Испанцы убили множество индейцев, но, несмотря на это, мапуче не дрогнули.

Через час послышался бой в барабаны, который ни с чем нельзя спутать, и индейское войско остановилось и стало отступать в лес, оставляя на поле боя множество убитых и раненых. Передышка для испанцев длилась всего несколько минут, потому что тут же на месте ушедших появились тысячи новых воинов. Солдатам не оставалось ничего другого, как продолжать сражаться.

Мапуче повторяли этот трюк каждый час: раздавался барабанный бой, усталые воины отступали и в бой вступали свежие силы, в то время как у испанцев не было времени даже перевести дух. Хуан Гомес понял, что противиться этому хитрому приему при таком малом количестве людей совершенно невозможно. Войско мапуче было разделено на четыре отряда, которые сменяли друг друга: пока один отряд сражался, остальные три отдыхали, ожидая своей очереди. Гомес отдал приказ отступать в форт, потому что его люди практически все были ранены и им необходимо было немного отдохнуть и выпить воды.

Следующие часы были заняты обработкой ран и едой. На закате Хуан Гомес решил, что стоит попытаться еще раз пойти в атаку, чтобы не дать врагу возможности отдохнуть ночью. Многие его раненые солдаты заявляли, что предпочитают умереть в бою, зная, что, если индейцы войдут в форт, их ждет неминуемая и бесславная смерть. Теперь у Гомеса была только дюжина всадников и полдюжины пехотинцев, но это его не остановило. Он построил своих солдат, произнес перед ними прочувствованную речь, в которой вверял их и себя заботам Господа и апостола Иакова, покровителя Испании, и тут же подал сигнал к началу атаки.

Столкновение шпаг с палицами продлилось меньше получаса. Мапуче, казалось, упали духом, сражались уже без утреннего ожесточения и неожиданно быстро отступили под барабанный бой. Гомес думал, что вскоре нахлынет следующая волна индейцев, как это было утром, но этого не произошло, и он, недоумевая, приказал отступать в форт. На этот раз потерь у него не было.

В течение этой ночи и следующего дня испанцы не спали, ожидая нападения противника, не снимая доспехов и не выпуская оружия из рук. Но враг не подавал признаков жизни, и в конце концов они уверились, что индейцы не вернутся, и, опустившись на колени во дворе форта, возблагодарили апостола Иакова за эту странную победу. Они разбили врага, сами не зная как. Хуан Гомес решил, что не имеет смысла оставаться без сообщения с внешним миром за стенами форта, натощак ожидая, когда страшные крики возвестят о возвращении мапуче. Лучше было воспользоваться ночной темнотой, когда индейцы редко что-то предпринимали из-за страха перед злыми духами, и отправить пару быстрых гонцов к Педро де Вальдивии с сообщением о необъяснимой победе и предупреждением, что началось всеобщее восстание племен и что, если его не подавить сразу же, можно потерять всю территорию к югу от Био-Био. Гонцы скакали так быстро, как только им позволяла лесная чаща и темнота, боясь, как бы на них из-за какого-нибудь поворота тропы не выскочили индейцы. Но этого не случилось, и им удалось без всяких происшествий к рассвету добраться до цели. Им казалось, что, пока они скакали, мапуче наблюдали за ними из зарослей папоротника, но, так как те не нападали, гонцы решили, что это был лишь плод их возбужденного воображения. Они не могли вообразить, что Лаутаро хочет, чтобы Вальдивия получил от них известие, и именно поэтому позволил им проехать, так же как позволил проехать гонцам, везшим ответ губернатора — письмо, в котором он приказывал Гомесу подойти к разрушенному форту Тукапель для объединения сил в день Рождества Христова.