Почему не расстреляли Жукова? В защиту Маршала Победы - Олег Козинкин

Штатов, мы подписали англо-советский договор, и ему предстоял опасный перелет на родину. У садовой калитки на Даунинг-стрит, которой мы пользовались в целях сохранения тайны, я крепко пожал ему руку, и мы взглянули друг другу в глаза. Внезапно он показался мне глубоко тронутым. Под маской стал виден человек. Он ответил мне таким же крепким пожатием. Мы молча сжимали друг другу руки. Однако тогда мы были прочно объединены, и речь шла о том, чтобы выжить или погибнуть вместе».

15.08.1975».

Читать Черчилля одно удовольствие — лживость и мелкая подлость этого человека видны за версту…

Сначала попытался убить министра наркома (министра) иностранных дел СССР Молотова, чтобы не подписывать письменных обязательств перед СССР о военном сотрудничестве в войне против Гитлера, а потом начал в глазах Молотова на прощанье искать «человеческие реакции»… Интересно, а если бы Сталин сам полетел, как планировалось, Черчилль тоже попытался бы убить его, сначала убив нашего летчика, а потом и самого Сталина, отправив его в полет в США на аэродром, на котором он должен был разбиться?

«— Черчилль сказал еще в 1918 году, что Советскую власть надо удушить. А на банкетах наших небольших с Рузвельтом в Тегеране и Ялте: «Я встаю утром и молюсь, чтобы Сталин был жив, здоров. Только Сталин может спасти мир!» Уверенный в том, что именно Сталин играет ту исключительную роль, которую он в войне имеет. Слезы текли по щекам — то ли великий актер был, то ли искренне говорил. (Скорее лживый актер, до смерти ненавидящий не столько СССР, сколько Россию вообще, как и положено англичанину. — O.K.)

Недаром англичане при наших 20 миллионах жертв потеряли всего немногим более 200 тысяч. Вот для чего им это надо. (Именно для этого Вторая мировая война и затевалась — для уничтожения СССР-России, прежде всего. — O.K.) И вот такой человек был и нашим ненавистником, и сознавал, и старался использовать. Но и мы его использовали. Заставили в одной упряжке бежать. Иначе нам было бы тяжело.

16.06.1977

<…>

В комментарии зарубежного издателя мемуаров Хрущева есть такие слова: «К сожалению, здесь, как и во всей книге (за исключением некоторых мест, где об этом сказано мимоходом), нет глубокого анализа тех качеств Сталина, которые позволяли ему твердо стоять на своем, аргументированно и со знанием дела вести переговоры с Черчиллем и Рузвельтом. Вероятно, лишь Молотов мог бы авторитетно рассказать об этом».

— Трудная история, — говорит Молотов, — но одно то, что Сталин заставил капиталистов Рузвельта и Черчилля воевать против Гитлера, о многом говорит. Вспомните Черчилля…

…Читаю короткую речь английского премьера в палате общин 21 декабря 1959 года, в день 80-летия Сталина — перевод из Британской энциклопедии:

— «Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему изменчивому и жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь.

Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин прежде всего обладал большим чувством юмора и сарказма и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов.

Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения. Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю.

Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил ее с атомным вооружением.

Что ж, история, народ таких людей не забывают».

— А ведь это говорит «враг № 1, по выражению того же Черчилля, — продолжает Молотов. — Я считаю Ленина выше Сталина, но если б тогда не было Сталина, не знаю, что с нами и было бы. Роль Сталина исключительна. Сталин руководил не только армией, но и воюющей страной. Ленин и Сталин останутся на века.

09.05.1985».

В тех же беседах с Молотовым маршал Голованов так отозвался о вранье Жукова:

«Беседа с маршалом Головановым

…Сегодня поехали к Молотову в Ильинское с Шотой Ивановичем Кванталиани и Главным маршалом авиации Александром Евгеньевичем Головановым.

День выдался теплый. Голованов, высоченный, в темной полиэтиленовой куртке, без шапки, Шота, среднего роста, широкий, тоже без шапки.

Мы сели в усовскую электричку. Я достал «свежий» номер «Комсомолки» — интервью с Г.К. Жуковым. Корреспондент В. Песков задает вопрос: «Не было ли опасным держать управление решающим сражением так близко от фронта?» Речь идет о штабе Западного фронта в деревне Перхушково во время Московской битвы. Жуков отвечает: «Риск был. Ставка мне говорила об этом. Да и сам я разве не понимал? Но я хорошо понимал и другое: оттяни штаб фронта — вслед за ним оттянутся штабы армейские, дивизионные. А этого допустить было нельзя…»

— Врет! — резко сказал Голованов и отбросил газету на скамейку электрички. — (Это) Он ставил перед Сталиным вопрос о том, чтобы перенести штаб Западного фронта из Перхушково за восточную окраину Москвы, в район Арзамаса. Это означало сдачу Москвы противнику. Я был свидетелем телефонного разговора Сталина с членом Военного совета ВВС Западного фронта генералом Степановым — тот поставил этот вопрос перед Сталиным по поручению командования фронтом. (То есть Жукова. — O.K.) Сталин ответил: «Возьмите лопаты и копайте себе могилы. Штаб Западного фронта останется в Перхушково, а я останусь в Москве. До свидания». Кроме Степанова об этом знают Василевский и Штеменко. Жуков есть Жуков, но факт есть факт. А при встрече скажет, что либо такого не было, либо корреспондент не так написал, — усмехнулся Голованов» (с. 430–431).

Как видите, на самом деле особо комментировать слова Молотова нечего…

Но раз уж мы о «байках» говорили, то стоит закончить книгу в защиту маршала Жукова разговором об одной очень интересной байке — о Жукове.

Есть такая растиражированная байка от Микояна о том, как «тиран» накричал 29 июня 1941 года в Наркомате обороны, куда Сталин с членами Политбюро и правительства пришел лично разобраться в обстановке, на начальника Генштаба генерала армии Г.К. Жукова и тот «разрыдался как баба». Байка эта тиражируется из книги в книгу, из телефильма в телефильм. При всем «неоднозначном» моем отношении к Жукову эта байка, как говорится, «достала». Как будто Микоян там был единственным очевидцем… Тем более Микоян именно мелким, а иногда и подленьким враньем и знаменит в мемуарной литературе.